Владелец «Морского дракона» — японец постарался сделать ресторан фешенебельным и в то же время уютным, соединить европейскую роскошь с отменным японским сервисом. У пылавшего неоновым огнем подъезда Логова встретил бой — юноша в голубом хаори с изображением дракона на груди и спине. Почтительно склонившись, бой принял у Логова ключи от машины, чтоб отогнать ее на стоянку.

Едва Логов ступил под навес у входа в ресторан, стеклянные двери с матовыми драконами на створках сами распахнулись, впустили Логова и бесшумно закрылись. Логов окунулся в прохладу, приятную и освежающую после влажной духоты улицы. Расставленные на столах и многократно повторенные узкими зеркалами свечи чуть освещали пурпурные бархатные стены и потолок, багровый ворсистый ковер, застилавший пол, и от этого полумрак в зале казался темно-красным. Между фосфоресцирующими квадратами скатертей сказочными птицами неслышно парили официанты в белых мерцающих курточках. Два ярких пятна оживляли сумеречный зал. Над стойкой бара лучились иероглифические строки стихов, звучавших неожиданно в этой тропической стране:

Напротив бара светилась сцена. Из-за гладко натянутой кисеи, раскрашенной бледно-голубыми узорами, лилась музыка — приглушенная и нежная. Неясные за кисеей фигуры музыкантов не отвлекали внимания посетителей, занятых едой, тихой беседой или погруженных в раздумье.

Логов занял столик у входа: когда появится Сумани, он сразу его увидит. С заказом Логов решил повременить до прихода журналиста, а пока пил джин с тоником и апельсиновым соком и рассеянно слушал старое танго, под которое танцевали во времена граммофонов и которое снова стало модным.

— Мистер Логов! — услышал он. — Какая приятная встреча! Здравствуйте! Вы кого-нибудь ждете?

Перед Логовым стоял Дирксен, жизнерадостный и веселый. Пламя свечи под колпачком вздрагивало в такт его речи.

— Добрый вечер, — ответил Логов, чертыхнувшись про себя: он не ожидал, что встретится с Дирксеном так скоро. — Да, мистер Дирксен, жду приятеля.

Обменявшись с Дирксеном рукопожатием. Логов сел и не предложил тому стула, давая понять, что хотел бы остаться один. Он закурил, демонстративно не заметив протянутой Дирксеном зажигалки. Однако Дирксен, выдвинув стул, спокойно уселся и как ни в чем не бывало продолжал:

— Поскольку вашего приятеля еще нет, давайте поболтаем!

И без того весь подобравшийся Логов напрягся еще более. Он понимал: развязка приближается.

— О, не беспокойтесь, придет приятель или наскучит разговор, я тотчас покину вас. Я буду краток, хотя короткими должны быть только доклады и тосты. Другое дело — новости и сплетни. Для них регламент не обязателен. Между прочим, слышали новость? В автомобильной катастрофе погиб Сумани.

Логов подавился сигаретным дымом. Он закашлялся, вдавил сигарету в пепельницу, достал другую сигарету, отложил ее, щелкнул зажигалкой и поднес огонь к губам, но спохватился, что сигарету не взял в рот. Он принялся безотчетно переставлять на столе бокалы, передвигать ножи и вилки. От резких движений Логова свеча закачалась, колпачок покосился и упал бы, если б Дирксен вовремя его не поправил. Сказанное Дирксеном ошеломило Логова. Мысли путались, наскакивали одна на другую, рассыпались и вновь собирались вместе.

Дирксен, подперев голову рукой, пристально наблюдал за Логовым.

— Это правда? — нашел наконец в себе силы вымолвить Логов.

— Абсолютная, — Дирксен говорил по-прежнему оживленно и подчеркнуто беззаботно. — Знаете, я почему-то был уверен, что новость вас заинтересует. Даже прихватил вечерний выпуск газеты. Послушайте: «В автомобильной катастрофе погиб обозреватель телевидения Сумани; причины несчастного случая выясняются; известно, однако, что незадолго до гибели Сумани посетил одного советского дипломата».

Логов потянулся к руке Дирксена за газетой. Но тот отвел руку.

— Я прочел все. Последней строчки в газете нет. Газеты о вашей встрече с Сумани не знают, не знают до поры до времени, разумеется. Мне же о ней, как видите, известно. Больше того, я осведомлен и о вашем разговоре с ним.

— Вы убили Сумани? — перебил его Логов.

— Ну что вы! Я же прочел вам газетную заметку. В ней все сказано. Он погиб в автомобильной катастрофе при неизвестных обстоятельствах.

— Я вам не верю!

— Это ваше право, право свободного гражданина.

— Напрасно иронизируете, мистер Дирксен. Даже если вы завладели документами и магнитофонными записями, это ничего не меняет. Сумани рассказал, что происходило в штабе южного военного округа, и я буду действовать.

— Не будете. Вы будете молчать. — Дирксен заговорил с сухой и властной интонацией. — Объяснимся начистоту. Я заинтересован, чтобы события шли своим ходом. Не скрою, вы еще можете помешать. — Дирксен скосил глаза на часы, выглядывавшие из-за манжеты. — Но для вас это обернется трагедией. Камень, выпущенный вами, вернется и попадет вам в голову. Собственно, это бумеранг. А с бумерангом надо быть осторожным. Вы знаете это не хуже меня. Просто напоминаю вам. Дружески, если угодно.

И тут же Дирксен опять расплылся в улыбке: подошел метрдотель, крупный седой мужчина в белом смокинге. На маленьком подносике из витого тонкого бамбука он принес «осибори» — свернутые трубочкой в целлофановых пакетиках белые махровые салфетки, пропитанные ароматичной жидкостью. С легким хлопком метрдотель разорвал пакетики и протянул салфетки Логову и Дирксену, чтобы они протерли руки. Затем из серебряного кувшина наполнил самые высокие бокалы водой, прозрачное стекло сразу запотело, и капельки прочертили по нему неровные дорожки.