Но лучшей работой, когда-либо выполненной Доменико, была большая картина, где в натуральную величину изображена Богоматерь с несколькими ангелами и путтами и пишущий св. Бернард. Картина эта принадлежит ныне Джовангуальберто дель Джокондо и мессеру Никколо, его брату, канонику церкви Сан Лоренцо во Флоренции. Он же написал и много других картин, находящихся в домах граждан, и в особенности надо выделить ту, где Клеопатра дает змее ужалить себя в грудь, и ту, где римлянка Лукреция закалывается кинжалом. Его же руки портреты с натуры и весьма прекрасные картины у ворот Пинти, в доме Джулио Скали, человека, обладающего великолепнейшим суждением не только в области наших искусств, но и во всех других лучших и похвальных областях человеческой деятельности.

Работал Доменико и для Франческо дель Джокондо: для его капеллы в большой абсиде церкви сервитов во Флоренции он написал образ св. Франциска, приемлющего стигматы; картина эта, очень мягкая по колориту и по своей нежности, выполнена с большой тщательностью. А в церкви Честелло по сторонам табернакля Св. Даров он написал фреской двух ангелов, а на образе одной из капелл той же церкви написал Мадонну с младенцем на руках, св. Иоанна Крестителя и св. Бернарда, а также других святых. А так как местные монахи сочли, что в этих работах он проявил себя отменно, они заказали ему в монастырском дворе их аббатства в Сеттимо за Флоренцией видения графа Уго, того, что построил семь аббатств. А немногое время спустя Пулиго написал на углу Виа Моцца да Санта Катерина в табернакле стоящую Богоматерь с младенцем на руках, обручающимся со св. Екатериной, и св. Петра-мученика.

В местечке Ангиари он для одного сообщества написал Снятие со креста, которое можно причислить к лучшим его работам. А так как он больше писал картины с изображением Богоматери, портреты и другие головы, чем крупные вещи, он и тратил на это почти все свое время. А если бы он больше времени отдавал трудам в искусстве, чем светским удовольствиям, он несомненно и большего достиг бы в живописи, и главным образом потому, что Андреа дель Сарто был его ближайшим другом и помогал ему во многом своими рисунками и советами, и потому многие его работы, как мы это видим, отличаются столько же хорошим рисунком, сколько прекрасной и хорошей манерой в колорите. Однако обычно Доменико особенно утруждать себя не любил и работал скорее ради самой работы и ради заработка, чем ради славы, и это стало причиной того, почему он дальше и не пошел; общаясь же с людьми веселыми и праздными, с музыкантами и женщинами и занимаясь всякими любовными делами, он умер пятидесяти двух лет в 1527 году, заразившись чумой в доме одной из своих возлюбленных.

Пользовался он красками в такой хорошей и целостной манере, что заслуживает за это похвалы больше, чем за что-либо другое. Среди его учеников был флорентинец Доменико Бечери, который, выполняя свои работы в наилучшей манере, писал тщательно.

Поскольку скульпторы должны владеть резцом не хуже, чем живописцы красками, оказывается, что многие, отлично лепящие из глины, никак не могут после этого в мраморе довести свои произведения до совершенства, некоторые же, наоборот, хорошо обрабатывают мрамор, не имея иного замысла, кроме смутного представления о хорошей манере, которую они извлекают из тех или иных произведений, понравившихся им, и, подражая манере, из своего воображения переносят ее в свои работы. Потому-то и кажется почти что чудом, когда видишь иных скульпторов, совсем не умеющих рисовать на бумаге и тем не менее доводящих резцом свои работы до благополучного и похвального конца, как мы это и видим на примере Андреа, сына Пьеро ди Марко Ферруччи, скульптора из Фьезоле, который в ранней своей юности обучался началам скульптуры у фьезоланского скульптора Франческо ди Симоне Ферруччи. И хотя он сначала учился высекать одну только листву, он тем не менее приобрел постепенно такую опытность, что не прошло много времени, как он взялся и за фигуры. А так как рукой он обладал уверенной и быстрой, он выполнял свои работы из мрамора, руководствуясь скорее своего рода вкусом и прирожденным опытом, чем рисунком. Тем не менее он несколько ближе приобщился к искусству, когда в расцвете своей юности пошел по стопам Микеле Маини, скульптора, также родом из Фьезоле. Микеле этот сделал для римской церкви Минервы мраморного св. Себастьяна, которого в те времена очень хвалили.

Андреа же, приглашенный работать в И молу, соорудил в Воспитательном доме этого города капеллу из мачиньо, получившую большое одобрение. После этой работы он отправился в Неаполь, куда его вызвал Антонио ди Джорджо из Сеттиньяно, крупнейший инженер и архитектор короля Ферранте, у которого Антонио пользовался таким доверием, что ведал не только всем строительством королевства, но и всеми важнейшими государственными делами. Прибыв в Неаполь, Андреа приступил к работе и сделал многое для названного короля в замке Сан Мартино и других местах города. Когда Антонио умер, он был погребен королем с почестями, подобающими не архитектору, а королю, и к месту погребения его сопровождали двадцать пар монахов в рясах из грубой материи, Андреа же уехал из Неаполя, поняв, что страна эта не для него, и возвратился в Рим, где провел некоторое время, изучая искусство и работая.

Вернувшись затем в Тоскану, он отделал в Пистойе в церкви Сан Якопо мрамором капеллу, ту, где находится купель. С большой тщательностью сделал он сосуд для купели со всеми его украшениями, а на стене капеллы две большие фигуры в натуральную величину полурельефом, а именно св. Иоанна, крестящего Христа, отлично выполненные и в прекрасной манере.

В то же время он выполнил и несколько других мелких работ, называть которые не стоит: скажу лишь, что, хотя в этих вещах Андреа больше опытности, чем искусства, в них тем не менее распознаются некая решительность и чувство – качества весьма похвальные. И сказать по правде, если бы у подобных художников хорошая опытность и вкус сочетались с владением основами рисунка, они победили бы своим превосходством тех, которые рисуют в совершенстве, но когда приступают к мрамору, только ковыряют его, завершая работу над ним с потугой и в дурной манере, поскольку они не умеют с надлежащей опытностью обходиться с резцами.

После этого Андреа выполнил в церкви фьезоланского епископства мраморную плиту, стоящую между двумя лестницами, ведущими на верхние хоры, а на ней он изваял три круглые фигуры и несколько барельефных историй. А в церкви Сан Джироламо во Фьезоле он сделал небольшую мраморную плитку для алтаря церкви.

Этими работами Андреа приобрел славу и известность, а когда Флоренцией управлял кардинал Джулио Медичи, попечители собора Санта Мариа дель Фьоре заказали ему статую апостола в четыре локтя, а было это, говорю я, в то время, когда четыре подобные же были одновременно поручены: одна – Бенедетто да Майано, одна – Якопо Сансовино, одна – Баччо Бандинелли и еще одна – Микеланджело Буонарроти. Число этих статуй хотели довести до двенадцати и поставить их там, где в этом великолепном храме находятся эти же апостолы, написанные рукой Лоренцо ди Биччи. Итак, Андреа сделал своего апостола, но руководствуясь больше отличным опытом и вкусом, чем рисунком, и если его хвалили не столько же, сколько остальных, то все же признали его мастером отменным и опытным. После этого он работал для попечительства названной церкви почти все время и сделал голову Марсилио Фичино, которую можно там видеть в дверях, ведущих в каноникат.

Он сделал также мраморную купель, отосланную венгерскому королю и принесшую ему большие почести. Им же выполнена собственноручно и мраморная гробница, отосланная равным образом в Венгрию, в город Стригонию. На ней была очень хорошо выполнена Богоматерь с другими фигурами, и впоследствии в нее было положено тело кардинала Стригонии.

В Вольтерру Андреа отослал двух мраморных круглых ангелов, а для флорентинца Марко дель Неро он сделал деревянное распятие в натуральную величину, ныне находящееся во Флоренции, в церкви Санта Феличита, и другое, не меньших размеров, он сделал для братства Ассунты во Фьезоле.