Учениками Андреа в живописи были Бернардо Нелло ди Джованни Фалькони, пизанец, расписавший много досок в Пизанском соборе, и Томмазо ди Марко, флорентинец, исполнивший помимо многих других вещей в 1392 году доску, которая на перегородке церкви Сант Антонио в Пизе.

После смерти Андреа его брат Якопо, занимавшийся, как было сказано, скульптурой и архитектурой, в 1328 году заложил и выстроил башню и ворота Сан Пьеро Гаттолини, и говорят, что его рукой выполнены четыре каменных позолоченных льва, поставленных по четырем углам главного флорентийского дворца. Работа эта сильно порицалась за то, что львы были поставлены по своим местам неудачно, образуя более тяжелую, чем надлежало, нагрузку, и многие предпочитали, чтобы названные львы были сделаны из листовой меди полыми и позолочены на огне, так как, будучи поставлены на то же место, они оказались бы гораздо менее тяжелыми и более прочными. Говорят также, что его же рукой выполнена круглая позолоченная скульптура коня, что в Санта Мариа дель Фьоре, над дверью, ведущей в братство св. Зиновия; она, как полагают, находится там в память Пьетро Фарнезе, флорентийского капитана; однако, не зная об этом другого, настаивать на этом не буду. В те же времена Мариотто, племянник Андреа, выполнил во Флоренции фреской Рай в Сан Микеле Бисдомини на Виа де'Серви и доску с Благовещением, что над алтарем, а для моны Чечилии да Босколи – другую доску со многими фигурами, находящуюся в той же церкви неподалеку от дверей.

Но из всех учеников Орканьи не было никого превосходнее, чем Франческо Траини, выполнившего для одного из синьоров из семейства Коша, погребенного в Пизе, в капелле Св. Доминика церкви Санта Катерина, на доске стоящего св. Доминика, высотой в два с половиной локтя на золотом поле с шестью окружающими его историями из его жития, очень живыми, яркими и отличными по колориту. И в той же церкви он расписал в капелле Св. Фомы Аквинского доску темперой с прихотливыми выдумками, весьма одобренными; в середине сидит названный св. Фома, написанный с натуры; я говорю «с натуры», ибо местные братья привезли его образ из аббатства в Фоссануова, где он скончался в 1323 году. Внизу вокруг св. Фомы, сидящего в воздухе с несколькими книгами в руках, просвещающими своими лучами и сиянием христианский народ, стоит на коленях множество всяких ученых и духовных лиц, епископов, кардиналов и пап, среди которых изображен и папа Урбан VI. В ногах у св. Фомы стоят Савеллий, Арий и Аверроэс и другие еретики и философы со своими книгами, разорванными на клочки. Названная же фигура св. Фомы помещена между Платоном, показывающим ему Тимея, и Аристотелем, показывающим Этику. Наверху – Иисус Христос, равным образом в воздухе, среди четырех евангелистов, благословляет св. Фому и как бы ниспосылает ему Святого Духа, исполняя его им и своей благодатью. Когда работа эта была закончена, она принесла и честь, и славу величайшую Франческо Траини, намного превзошедшему в ней учителя своего Андреа колоритом, цельностью и замыслом.

В своих рисунках названный Андреа был весьма тщателен, как это можно видеть в нашей Книге.

Когда между искусствами, ведущими свое начало от рисунка, возникает соревнование и художники состязаются друг с другом, нет сомнения, что настоящие таланты, работающие с великим усердием, постоянно открывают новые вещи, удовлетворяющие разнообразным человеческим вкусам. Если же говорить теперь о живописи, то иные, предпочитая изображать темные и необычные предметы и на них показывая преодолеваемые ими трудности, именно в тенях и обнаруживают свет своего таланта. Другие, выбирая предметы мягкие и нежные и считая, что они, как более рельефные, должны быть более приятными для зрителя, легко привлекают к себе души большинства людей. Наконец, третьи пишут равномерно и, приглушая краски, распределяют по надлежащим местам и свет, и тени фигур, заслуживая этим величайшую похвалу и обнаруживая подвижность ума в ходе своих размышлений, как это в нежной своей манере всегда и показывал в своих работах Томмазо ди Стефано, прозванный Джоттино, который родился в 1324 году.

Научившись у своего отца первоосновам живописи, он решил, будучи еще юношей, усердными занятиями подражать, насколько возможно, манере Джотто в большей степени, чем манере отца своего Стефано; и это ему удалось настолько, что помимо манеры, гораздо более прекрасной, чем манера его учителя, он приобрел также и прозвище Джоттино, которое так навсегда за ним и осталось; некоторые предполагали даже, свершая, конечно, величайшую ошибку, что он, судя по манере и по имени, был сыном Джотто; но в действительности этого не было, ибо, наверняка или, лучше говоря, вероятнее (в таких вещах никто уверенным быть не может) был он сыном Стефано, флорентийского живописца.

Итак, он был в живописи столь усерден и так к ней привязан, что, хотя обнаружены лишь немногие его работы, все же те, которые найдены, отличаются красотой и прекрасной манерой, ибо одежды, волосы, бороды и все остальное, им написанное, выполнено и объединено с такой мягкостью и тщательностью, что видно, какое единство он, несомненно, внес в это искусство, доведя его до значительно большего совершенства, чем это сделали Джотто, его учитель, и Стефано, его отец.

В юности своей Джоттино расписал во Флоренции в Сан Стефано, что у Понте Веккио, капеллу возле боковых дверей, которая, хотя ныне сыростью и сильно попорчена, но и в том немногом, что осталось, обнаруживает сноровку и талант художника. Затем на Канто алла Мачине, у братьев-отшельников он написал святых Козьму и Дамиана, которые ныне потемнели от времени и видны плохо. Расписал он также фреской капеллу в старой церкви Санто Спирито, в том же городе, погибшую позднее при пожаре этого храма, а над главными дверями церкви, также фреской, написана история сошествия Святого Духа, и на площади при той же церкви, если идти к Канто алла Кукулиа, на углу монастыря, он расписал табернакль, который видим и теперь, с Богоматерью и окружающими ее другими святыми, головы и другие части которых сильно приближаются к современной манере, ибо он стремился разнообразить и менять оттенки цвета тела и соблюдать в каждой фигуре изящное и осмысленное разнообразие колорита и одежды. Работал он также в Санта Кроче, в капелле Св. Сильвестра, над историями Константина с великой тщательностью, проявив прекраснейшую наблюдательность в движениях фигур. А затем позади мраморных украшений, сделанных для гробницы мессера Беттино де Барди, человека, обладавшего в те времена почетными воинскими званиями, изобразил самого мессера Беттино с натуры в полном вооружении, выбирающегося на коленях из гробницы при звуке труб, которыми призывают его на судилище два ангела, летящие по воздуху вслед за Христом, весьма хорошо изображенным в облаках. Он же выполнил в Сан Панкрацио, при входе в двери по правой руке, Христа, несущего крест, около него несколько святых в явной манере Джотто. А в Сан Галло, в монастыре, находившемся за воротами того же имени и разрушенном во время осады, во дворе было написанное фреской Положение во гроб, копия с которого сохранилась в уже названном Сан Панкрацио на столбе возле главной капеллы. Он выполнил фреской в Санта Мариа Новелла в капелле рода Джуоки, посвященной св. Лаврентию, при входе в церковь через правые двери на передней стене – св. Козьму и св. Дамиана, а в Оньисанти – св. Кристофора и св. Георгия, испорченных зловредностью времени и переписанных другими живописцами вследствие невежества настоятеля, мало в этом деле понимавшего. В названной церкви работы Томмазо осталась только арка, что над дверями сакристии, где фреска Богоматери с младенцем на руках, – вещь хорошая, ибо выполнена была им тщательно.

Этими работами Джоттино, подражая в рисунках и замыслах, как уже сказано, своему учителю, приобрел столь хорошее имя, что, как говорили, в нем, что касается яркости колорита и уверенности рисунка, обитал дух самого Джотто. В 1343 году, 2 июля, в день, когда народом был изгнан герцог Афинский, после того, как он под присягой отрекся и возвратил флорентинцам Синьорию и свободу, по настояниям Двенадцати реформаторов государства и в особенности по просьбе мессера Аньоло Аччайуоли, который тогда был значительнейшим гражданином, и от которого многое зависело, он был вынужден написать в насмешку в башне дворца подесты названного герцога с его приближенными, к которым относились мессер Черитьери Висдомини, мессер Маладиассе, его консерватор, и мессер Раньери из Сан Джиминьяно, всех на позор с «митрами справедливости» на голове. Вокруг головы герцога были изображены многочисленные хищные и другие звери, олицетворявшие его природу и качества, один же из названных его советников, державший в руке дворец городских приоров, подносил его герцогу – предателю и изменнику родины. И под каждым из них были гербы и отличия их семейств и какие-то подписи, которые трудно теперь прочесть, ибо они повреждены временем. В работе этой, за ее рисунок и большую тщательность выполнения, манера художника понравилась всем и каждому.

После этого он написал в Кампоре, местопребывании черных монахов, за городскими воротами Сан Пьетро Гаттолини св. Козьму и св. Дамиана, испорченных при побелке церкви. А на Понте Ромити в Вальдарно он в прекрасной манере собственноручно расписал фреской табернакль, воздвигнутый посередине моста. Многие, писавшие об этом, упоминают, что Томмазо занимался скульптурой и выполнил мраморную фигуру в четыре локтя на кампаниле Санта Мариа дель Фьоре во Флоренции, с той стороны, где теперь сиротский дом.

Равным образом он в Риме благополучно завершил в Сан Джованни Латерано Историю, на которой изобразил в разных его санах папу и которая теперь испорчена и Изъедена временем. А в доме Орсини он расписал зал, полный знаменитых людей, на одном из столбов в Арачели – св. Людовика, весьма красивого, возле главного алтаря по правую руку.

Также и в Ассизи, в нижней церкви Сан Франческо, так как другого нерасписанного места не оставалось, он написал над кафедрой для проповедника в арке Венчание Богоматери в окружении многих ангелов, столь изящных и со столь прекрасным выражением лиц и настолько нежных и милых, что при обычной равномерности колорита, свойственной этому живописцу, он здесь может выдержать сравнение со всеми, работавшими до того времени; вокруг же этой арки он выполнил несколько историй из жития св. Николая. Равным образом в монастыре Санта Кьяра в том же городе он в середине церкви написал фреской историю, на которой св. Клару поддерживают в воздухе два ангела, которые кажутся настоящими, она же воскрешает мертвого мальчика, тогда как кругом стоят полные изумления многочисленные женщины с прекрасными лицами и весьма изящные, в прическах и одеждах того времени. В том же городе Ассизи он выполнил над городскими воротами, что ведут к собору, а именно в арке с внутренней стороны, Богоматерь с младенцем на руках с такой тщательностью, что она кажется живой, а также прекрасного св. Франциска и еще одного святого; хотя история св. Клары и не закончена, ибо Томмазо, заболев, вернулся во Флоренцию, обе эти работы совершенны и весьма достойны всяческой похвалы.