– А!… – сказала Татьяна, и глаза у нее сделались на минутку зелеными: – Думали, не хочу ли привязать Ивана?

Тетя Варя засмеялась очень весело:

– Не то, что думала…

И Татьяна засмеялась так же весело и громко, закончила за нее:

– Но частично предполагала!

– Ну, прости! Понимаешь, ты совсем и решительно ни в чем не ошибаешься. Все у тебя выходит будто само собой, просто, естественно и умно. И – по-доброму!

– Не надо, – выговорила Татьяна, – перехвалите – загоржусь! – и покраснела.

– Ну вот! – удовлетворенно закончила тетя Варя. – И работать на заводе ты начала хорошо, и с учителями я вашими говорила, и с одноклассниками, с Леной… – Помолчала, а мы с Татьяной опустили головы. – И с Игнатом говорила, и с Пастуховым. А ты все письма отца мне дала? – вдруг спросила у Татьяны.

Она кивнула, а я сказал:

– Вам бы, тетушка, следователем по особо важным делам работать.

– А ты, дылдушка, сначала своих детей вырасти! И у меня опять стеснилось в груди, так похоже у нее это получилось на мамино!

Тетя Варя неожиданно густо покраснела, замолчала. И мы с Татьяной молчали, хотя я и не очень понимал, что, собственно, происходит.

– Зарегистрироваться вам надо, – выговорила наконец тетя Варя.

Удивительно громко иногда стенные часы тикают. И трамваи очень громко тормозят на повороте, противотоком, наверно, они тормозят.

– Нам восемнадцати еще нет, – тихо-тихо сказала Татьяна.

А неглупо это придумали – тормозить противотоком.

– А когда исполнится восемнадцать? Тебе. Ему-то я знаю, что через полгода.

– Я младше его на четырнадцать дней.

Великая это сила – электричество! Доискаться бы, кто именно его открыл?

– Родители знают?!

– Нет.

А может, тебе, Ваня, заодно поискать и изобретателя колеса?

– Варвара Ивановна, если вы думаете…

– Смотри, Танька, чтобы родителей дождаться! А вот мама так бы никогда не сказала! Все-таки на заводе человек погрубее, чем в школе, из-за этого, что ли? Но ведь мы с Татьяной на заводе…

– Хорошо, Варвара Ивановна.

– А эти письма Валентина писала его отцу. Всю свою жизнь писала, последнее – накануне смерти.

А где, интересно, по мысли тетушки, я в данный момент нахожусь?… Накануне смерти?! Встал, взял письма со стола, спрятал в шкаф, где документы лежат, даже закрыл дверцу, ключ в карман положил.

– Там у меня, между прочим, пальто висит, – уже по-другому проговорила тетя Варя.

– Извините! – побагровел, открыл дверцу, ключ в ней оставил, затоптался на месте.

– Сядь!

Сел.

– Смотри на меня!

Стал смотреть.

– Что ты про него знаешь?

– Зина, то есть Зинаида Платоновна, как-то сказала мне по секрету, что он живет в Москве, его новая жена работает буфетчицей, у нее дочь от первого брака Вера.

– Всё?

– Всё… Да, он работает шофером. Теперь всё.

– Ну, Таня?!

– А что?… Я Ивана люблю, а не его! – Я все не мог поглядеть на Татьяну, а она вдруг выговорила шепотом: – Валентина Ивановна в известном смысле сделала для меня столько же, сколько и мои родители: она открыла мне мое призвание! – Татьяна сопела, как Светка.

– Ну, так вот что я вам должна сказать, ребята.

Надо, чтобы вы это знали, поскольку жить начинаете. Семен Семенович Егоров – мужчина красивый, по-своему незаурядный, вот за эту его незаурядность, как я понимаю, Валентина его и любила. Не знаю, что бы он мог сделать в жизни, возможно, и многое мог бы, но – он не любит и не умеет думать! Как я понимаю, из-за этого они и расстались. Если уж есть в тебе искра божья, как говорится, то будь любезен отыскать ее в себе! А Сёмка перепробовал тысячи специальностей, деньги шли приличные. Ну, и загостил человек в жизни. Валентина была из тех, которые переживают про себя, на люди горе свое не выплескивают, но уж когда она назвала сына Иваном в честь нашего отца, многое мне стало понятно! Да… Но, видно, даже Валентина ничего не смогла с Сёмкой сделать, если решилась расстаться с ним, растить сына без отца.

Тетя Варя долго молчала, смотрела в окно, и лицо у нее было печальным и красивым, какое бывало иногда и у мамы, да раньше я не знал из-за чего.

Татьяна вдруг молча взяла меня за руку. Тетя Варя вздохнула, посмотрела на нас, сказала:

– Сёмка совершенно спился, с работы его выгнали, в новой семье у него от этого – нелады, к нам с Григорием он приходит часто, буквально побирается. Если явится к вам, гоните в шею, ясно?!

Татьяна молчала.

– Да, – сказал я.