— Это очень важно, Грант. Нам необходимо знать. У него при себе есть ингалятор?

Легкий и быстрый кивок, но тут замерший на секунду Торн закричал:

— Ты видел ингалятор Люка Маллена?

— Да, видел! Я же сказал! Видел я этот чертов ингалятор! — напряженное беспокойство на лице Фристоуна мгновенно сменилось тревогой, когда он заметил, как расслабились Торн и Портер, когда прекратили задавать вопросы. Он повернулся к Доновану: — В чем дело?

Прежняя работа развила у Донована такую интуицию, какую он никогда бы не выработал на нынешнем месте.

— Полагаю, вы только что дали неверный ответ, — сказал он. — Или наоборот — верный.

Торн взглянул на Портер, потом в объектив камеры, чтобы разделить с двумя начальниками мгновения успеха.

Потом он откинулся на спинку стула. Дело сделано!

После того как Фристоуна увели назад в камеру, они еще несколько секунд сидели, наслаждаясь своей только что обретенной уверенностью. Но каждый отдавал себе отчет, что это чувство, когда ты поступил правильно, вскоре уступит место более привычному — когда некуда дальше двигаться.

Первым подал голос Торн:

— Астма? Это было просто гениально.

— Мы оба отлично потрудились, — отозвалась Портер.

Пару минут они расточали друг другу поздравления с тем, что отлично сыграли в «хорошего и плохого полицейского»! С тем, как заставили Фристоуна поверить, что между ними существует некая натянутость в отношениях. Он с намного большей охотой отвечал на вопросы, которые задавала Портер, чем на вопросы Торна. С тем, что он в конце концов поверил: они хотят лишь подтверждения, а не доказательств.

— В нем столько дерьма, — сказал Торн, — и он готов использовать его для достижения собственной цели. Надо было согласиться, чтобы пришел Маллен.

Портер удивленно подняла брови.

— Теперь о самом главном.

— Как будто нам его не хватает.

— Вопрос номер один в хит-параде: если Люк Маллен не у Фристоуна…

А вот и оно. До боли знакомое чувство…

Сперва Торну показалось, что Бригсток спустился к ним, чтобы самолично похлопать по спине, но выражение его лица не сулило ничего хорошего. Как и выражение лица человека, который возник рядом с ним в дверном проеме, а затем и ворвался в комнату для допросов. Казалось, еще секунда — и полетят головы с плеч.

— Почему мне ничего не сообщили о Гранте Фристоуне? — спросил Маллен. Его вопрос прозвучал нелепо, учитывая то, что ему явно сообщили — в конце концов, каким-то образом он же здесь оказался? После секундного замешательства присутствующих он поправился: — Почему мне не сообщили официально?

Торн встал со своего места и переглянулся с Бригстоком. Он с удовольствием готов был ответить на этот вопрос, хотя, даже уже открыв рот, понятия не имел, каким будет его ответ.

— Ваша роль в этом деле — поскольку вы отец Люка и к тому же бывший полицейский — по меньшей мере, двойственна…

— Бросьте пороть чушь! Где Фристоун?

— Вероятно, сейчас он у тюремного врача, получает дозу метадона.

— Я хочу с ним встретиться.

— Ваши желания — ваше личное дело, — парировал Торн. — Я, конечно, понимаю, что вы и суперинтендант Джезмонд… близкие друзья. Но я не думаю, что ваш приход сюда и попытка указывать, что кому делать, как-то особенно помогут.

Он заметил взгляд Бригстока, предупреждавший: «Будь полюбезнее», но, когда Торн вновь перевел взгляд на Маллена, тот, казалось, немного остыл.

— Можете говорить что угодно, но я бы желал с ним встретиться. Он просил о встрече со мной, поэтому, полагаю, у меня есть на это право.

— Люк не у него, — заметил Торн. — Он сказал, что у него, но мы абсолютно уверены: он просто говорит то, что мы хотим слышать.

— Абсолютно уверены?

— Господи Боже, мы поймали его на том, что он говорил о Люке как об астматике…

На лице Маллена отразилось недоумение.

Вмешалась Портер, чтобы объяснить, в чем дело.

— Мы раньше спрашивали его об Аллене и Тиккел, и он удивил нас. Позже он просто пересказывал то, что мог прочитать в газетах. Поэтому нам было необходимо «скормить» ему нечто особенное, нечто, не соответствующее действительности. Поймать его на лжи.

— Он не наш похититель, — сказал Торн.

Бригсток шагнул к Маллену:

— Вероятно, ты не можешь решить, то ли испытывать облегчение, то ли нет. Я знаю, это тяжело. — Он протянул руку, как будто предлагая проводить его по тому же пути, по какому он и пришел. Но Маллен никуда не собирался уходить.