Взгляды мадам Нху и Цудзи встретились. Раздраженно тряхнув головой, мадам Нху заговорила на беглом японском:

– Ваше замечание, как и похвальные отзывы о Мао, которые мы услышали от вас недавно, недопустимы. Если бы Китаем правил Чан Кайши, мы только выиграли бы.

– Почему? Потому что он тоже христианин, как вы, ваш президент Зьем и правящая элита? – спросил Цудзи, не отрывая глаз от ломтика лимона, лежавшего в его стакане с чаем. – У Чана серые глаза, он унаследовал их от одного из своих предков – португальца, заезжего торговца вином.

– При чем тут серые глаза Чана? – раздраженно спросила мадам Нху.

– Простите, – промолвил Цудзи. – Но по большому счету вам должно быть все равно, кто правит Китаем – Чан или Мао. Китай всегда будет врагом Вьетнама.

– И нашим, – добавил Киси.

– Нашим соперником, но не обязательно врагом, – возразил Цудзи. – Я рассчитываю лучше познакомиться с ситуацией в следующем году, когда поеду в Ханой как корреспондент «Асахи».

Мадам Нху надула губы. Теперь я понял причину ее досады. Ей не нравилось, что депутат Цудзи собирается посетить Хо Ши Мина, заклятого врага президента Зьема.

Мадам Сато заметила, что я был удивлен, когда мадам Нху заговорила на японском языке.

– Во время войны я и мадам Нху вместе учились в токийской школе Святого Сердца, – объяснила она. – Япония оказала гостеприимство членам императорской семьи Вьетнама, дочерям императора Бао Дая и принца Кыонга Дэ.

– Можно сказать, что они стали заложниками учрежденной нами Сферы Совместного Процветания, – заметил я.

– Какой цинизм, Мисима-сан! – с улыбкой, свидетельствующей о ее уме и проницательности, воскликнула мадам Сато.

Эта женщина чем-то напоминала мою сестру Мицуко, живую энергичную девчонку-сорванца.

– Вы знали мою сестру Мицуко? – спросил я. – Она тоже училась в школе Святого Сердца.

– Нет, в конце войны я уже окончила школу. Но от своей кузины я узнала, что ваша сестра умерла от тифа в 1945 году. Как печально!

Кейко тем временем беседовала с мадам Нху, пытаясь сгладить неловкость и вернуть ей хорошее расположение духа. Леди Дракон с видимой неохотой снова принялась рассматривать пикантные рисунки Бердсли в книге Оскара Уайльда. Граф Ито, по-видимому, поручил Кейко и мадам Сато следить за тем, чтобы отношения между мадам Нху и Цудзи не накалялись. Мадам Сато вскоре пришла на помощь Кейко и постаралась отвлечь Леди Дракон от спора с Цудзи.

– Я полгода ждала встречи с Мисимой-сан, мечтая расспросить его о поставленной им на театральной сцене «Саломее», – сказала мадам Сато, обращаясь к мадам Нху.

– Я предупреждала вас об этом, – промолвила Кейко, лукаво подмигнув мне.

– Мадам Омиёке говорила мне, что вы собирались сыграть роль Иоанна Крестителя, – обратившись ко мне, продолжала мадам Сато. Она старалась заинтересовать этим разговором мадам Нху. – Мне кажется, в этой роли атлет смотрелся бы довольно странно.

– «Порой человеку хочется быть атлетом, а порой – женщиной», – начал я цитату, и граф Ито тут же подхватил мои слова и продолжил:

– «В первом случае ощущаешь трепет мускулов, во втором – томление плоти».

– Флобер, «Дневники», – назвала мадам Сато источник цитирования.

Кейко зааплодировала всем троим. Мадам Нху с недовольным видом назвала Флобера и Уайльда мерзкими распущенными декадентами. Услышав это, Киси усмехнулся, обнажив крупные лошадиные зубы, а на лицах Сато и Цудзи появилось снисходительное выражение.

Мне захотелось расхохотаться им в лицо, нарушить правила поведения, принятые в этом обществе, где придерживались «духа Ойсо». Но чтобы отважиться на нелепую выходку, мне необходимо было подавить свою патологическую робость. Если бы я справился со своей врожденной застенчивостью, я мог бы взять верх над этими людьми, которые явно не испытывали ко мне никакого уважения.

– Я вижу, что вы читаете «Саломею» по-французски, – обратился я к мадам Сато. – Именно на этом языке и написал когда-то это произведение Оскар Уайльд.

– Да, я захватила эту книгу, чтобы немного развлечь мадам Нху. Она пожаловалась, что у нее начнется мигрень, если она будет вынуждена без перерыва говорить по-японски.

– Давайте вместе разыграем сцену из этой пьесы, – предложил я и опустился на пол у пухлых колен мадам Сато.

Мадам Сато и Нху инстинктивно одернули юбки. Я уселся на пятки.

– Прочитайте, пожалуйста, вслух ту сцену, где Иоанн Креститель выходит из темницы, чтобы предстать перед Саломеей, которая намеревается обезглавить его. А я буду изображать действия Иоанна Крестителя. Прошу вас, не стесняйтесь.

Мадам Сато засмеялась, однако я не заметил в ней и тени смущения. В отличие от нее мадам Нху была ошеломлена моим предложением, а изумленное выражение лиц высокопоставленных гостей графа Ито доставило мне истинное удовольствие.

– Я не гожусь для роли юной девушки, почти девочки, – промолвила мадам Сато.