Их было шестьдесят. Русские, украинцы, казахи, один удмурт. Шесть коммунистов и тридцать восемь комсомольцев являлись тем ядром, вокруг которого сплачивались остальные бойцы.

Старшина Мишкин подровнял строй, скомандовал «смирно» и сразу же «равнение направо»: справа, от канцелярии, уже подходили к строю начальник заставы и замполит. Все было, как всегда. Старшина доложил, что личный состав заставы выстроен. Младший лейтенант поздоровался. Пограничники дружно ответили: «Здравия желаем».

«Этот ритуал подтянет людей, — думал Горбунов, — вселит в них уверенность в нашу силу».

До четырех утра оставался час с небольшим, и Горбунов позволил себе медленно пройтись вдоль строя, внимательно осмотреть каждого, его вооружение, его заправку. Политрук Горбачев шел следом.

Выйдя перед строем на середину, Горбунов скомандовал:

— Застава, смирно!

Теперь ему предстояло объявить самое главное. Как сказать? Какими словами? Полтора года он командовал этими людьми. Изо дня в день, из ночи в ночь посылал их на охрану границы, напутствовал точными словами боевого приказа: следовать до такого-то места, действовать так-то, связь держать с тем-то. Когда ночью возвращался наряд, Горбунова будили, и он принимал рапорт, придирчиво допытывался: что было слышно на том берегу, куда вели следы зайца, почему вскрикнул филин? Он добивался скрупулезного выполнения пограничных инструкций и был строг, если замечал халатность или расхлябанность. Его уважали за справедливость, за строгость, за прямоту, за отеческую заботу. Ему верили, и он знал это.

— Товарищи бойцы и младшие командиры! Товарищи пограничники! — начал он. — Мы получили сведения, что в четыре часа утра гитлеровцы нападут на нас. Они сумели перебросить на наш берег диверсантов, и те перерезали связь с отрядом и соседями. Наш наряд уничтожил трех таких диверсантов и захватил трофеи. Положение очень серьезное… Возможно, это и есть начало войны… Но фашисты нас не запугают! Будем стоять каждый на своем посту. Наша задача — оборонять участок государственной границы, вверенный нам командованием. Я решил…

И он спокойно и твердо поставил боевую задачу каждому отделению, каждому пулеметчику и каждому снайперу.

Убедившись, что люди поняли его и готовы драться до последнего, он скомандовал:

— По местам! К бою!

Пограничники бросились к окопам и блокгаузам.

Застава стояла в самом центре Новоселок. Со всех сторон казарму окружали дома, сараи погреба. Под их прикрытием противник мог вплотную приблизиться к казарме и внезапно атаковать. Необходимо было поэтому вынести линию обороны за пределы деревни, встретить врага на околице, в садах и огородах. Но, во-первых, там не было окопов и блиндажей, а во-вторых, и это главное, деревня была слишком большой и разбросанной, и шестидесяти человек не хватило бы для многокилометровой круговой обороны.

Оставалось выбросить отдельные группы на вероятные пути наступления противника. Но как узнать точно, откуда он будет наступать? Со стороны Буга? С севера, от сосновой рощи? С юга, от дубовой рощи? А может быть, с тыла, от деревни Паниквы и даже от Волчина?

Все это выяснится потом; сейчас же нужно держать заставу в кулаке, в надежных укрытиях, построенных вокруг казармы, а за околицу выслать только наблюдателей. Затем уже организовать гибкую подвижную оборону.

Горбунов так и приказал. Еще несколько недель назад его люди, недосыпая, отказывая себе в отдыхе, закончили сооружение шести блокгаузов — дотов — в несколько накатов бревен, с амбразурами, с ходами сообщений. Четыре блокгауза по углам двора, один у ворот и один позади заставы, у склада. Из них можно было вести огонь вдоль улиц и по огородам. Они укрывали людей от артиллерии и минометов. В них бойцы были рядом с родной заставой и чувствовали себя увереннее. Все это учитывал Горбунов.

Отделению сержанта Константина Занозина он приказал занять блокгауз, обращенный к Бугу; отделению младшего сержанта Ивана Абдрахманова — блокгауз, выходящий на главную улицу; отделению сержанта Василия Шалагинова — блокгауз, контролирующий перекресток двух улиц; группе старшины Валентина Мишкина — блокгауз, также обращенный к Бугу. Расчет станкового пулемета младшего сержанта Василия Гребенюка занял огневую точку у ворот, а пулеметный расчет младшего сержанта Кузьмы Никитина — сзади заставы, у склада.

На западную окраину Новоселок были высланы наблюдатели. По линии границы продолжали нести службу несколько нарядов. Они должны были вернуться на заставу с рассветом, а наряд ефрейтора Николая Бедило и рядового Амансеита Масрупова с ручным пулеметом имел задачу — с наступлением рассвета подняться на наблюдательную вышку в районе дубовой рощи.

Все остальные заняли свои места по огневым точкам. В казарме находились только дежурный и повар…

…До начала боевых действий оставалось не так уж много времени.

Никто точно не представлял себе, как это произойдет. И что будет потом. Все они выросли и возмужали уже после гражданской войны, и никто из них, кроме замполитрука Зинина, не слышал разрывов боевых снарядов. Они жили в пору мира, в пору великого энтузиазма наших первых пятилеток. На глазах у этих парней строились огромные заводы, электростанции, домны, вырастали новые города, прокладывались железные дороги; лозунг «Выполним пятилетку в четыре года» был самым популярным, а слова «мы должны» — самыми обязательными.