– Силы вдвое прибудет у каждого. И другое помни. – Наклонился, к самому уху приник.
– У Ратимира девки – дочери, у тебя же сын… Вас не будет, все ему останется. А в детях его твоя и Ратимира кровь побежит.

 Радогор даже досаду свою скрыть не пытался. Простое дело взрослому мужу втолковывать приходится.

– А вы?

– Мы за край леса пойдем. – Спокойно, словно по грибы собрался, ответил Ралогор. – Там нас ждут. Все глаза проглядели, а мы все не едем и не едем.

– Одни? – Чуть не ахнул Смур. – Это же верная смерть!

– Почему же одни? – Усмехнулся Радогор, перемигиваясь с княжной. – Там нас ждет такая дружина, какой ни у одного князя и воеводы не было. При одном виде бежать захочется, не оглядываясь.

Влада сначала не поняла о какой дружине идет речь, а когда поняла, зябко поежилась и подвинула Буланку ближе к Радогору.

– Ни когда не слышал, чтобы ты о какой – нибудь дружине заговаривал. Вечно у тебя за пазухой для нас что – то, да припасено. – Проворчал Смур, и покосился на врана, который прилетел невесть откуда, свалился на сверху и теперь топтался на плече Радогора, устраиваясь удобнее.

– Один здесь, сейчас и другой появится.

 -Появится. – Согласился с ним Радогор. – Вот видишь, уже четверо нас.

– А дружина?

– Морок, Смур. – Совсем уж неохотно, словно через силу, ответил Радогор. – Ярл, Свирепая Секира со своими людьми, которых я посек. Родичи мои, которых без погребения оставил. Те, кто к тебе ночами приходил. Ну и дорогой тоже насобирал…

Смур дернулся и поднял на него взгляд, в котором застыл неподдельный страх.

– Ну, что мне прикажешь делать, сударь мой? Не зверь я… А они ждут, когда отпущу их. Кроме родичей, конечно. Они своей волей пошли, чтобы за гибель рода спросить – Вздохнул, сдерживая грусть и наклонился к Смуру, чтобы обнять его. – Прощай, друг мой. Не увидимся больше. Все, что сказал, запомни. Надумаешь, иди нашим следом.

– Где же его разглядишь? – Пробормотал Смур, высвобождаясь из его рук, чувствуя, как сразу онемели и заныли плечи.

– Зарубки оставлять будем, мимо не предешь. – Совсем уж буднично успокоил его Радогор. – Поедем, Ладушка. Все, что должно быть сказано, сказано….

– А услышано ли, Радо? – Хотела спросить княжна.

Но не успела. Жеребец уносил его размашистым галопом вдаль по дороге. И она тряхнула поводьями, боясь отстать, и заторопилась за ним, обернулась и на скаку крикнула. – Прощай, воевода! Вовек не забуду твой бесценный дар.

Радогор придержал своего жеребца, давая ей возможность пристроиться к нему.

А воевода еще долго стоял на дороге, провожая их взглядом и все не решался повернуть обратно, к городу. И бессильно пытался вспомнить тот бесценный дар, за который только что его поблагодарила княжна.

– Успеть надо, Лада, пока сухая погода держится.

– Я и слова не сказала. – Влада с недоумением посмотрела на него. – Ты этой дорогой ехал?

– Там… - Махнул он рукой в сторону. – Напрямую, дрягвой шел.

– Один? – Изумилась она. И даже побелела от страха. – Я бы скорее умерла, чем одна через дрягву пошла.

– Почему один? А Ягодка? И вран… Водяной дорогу указал, кикимора вслед рукой помахала. Так и дошел.

Посмотрела на него, не скрывая недоверия, но промолчала. Едет, не улыбнется. Глаза льдом настыли.

– К ночи городище появится. Там и остановимся.

– А она и не спрашивала. И не думала спрашивать. Но головой кивнула. Лошади бежали не тряской скорой рысью, оставляя под копытами версту за верстой. И она попыталась представить все земли, через которые прошли и проехали с Радогором. Даже глаза от усердия закрыла. Но не помогло. Мозг ее оказался слишком тесен, чтобы вместить все.

– Радо! – Позвала, повернувшись в седле к нему.

Радогор и глазом не повел, занятый чем – то своим.

– Радо, - Уже громче и настойчивее окликнула она его. – Едем, едем с тобой, и все лес и лес. А что за лесом?

– Поле. – Рассеянно и не сразу, ответил Радогор.

Влада попыталась втиснуть в сознание еще и это поле. Правда, при этом, большую часть леса, через который они проехали, пришлось выбросить.

– И много того поля?

– Ратимир сказал, до самого моря тянуться будет.

Слово не понятное, но переспрашивать не стала. Нужнее показалось другое.

– А долго, Радо, ехать до этого самого моря?

– Если коней менять, думаю дней за тридцать доскачем. А не менять и того больше. – Все так же рассеянно пробурчал Радогор, к чему – то прислушиваясь. И даже на стременах привстал.

Сознание окончательно отказалось повиноваться. И выронило даже то, что она с таким трудом втиснула туда. Сломленная невероятными просторами надолго замолчала, уставясь взглядом в незримую точку прямо пред собой и шевеля губами.