– Нет уж, уволь. Поищи кого другого, а я и так проживу.
– И уже мягче повторил. – Думать буду, Радогор. А что надумаю, пока и сам не знаю. Еще седьмицы три проживем здесь, не меньше, пока лодии опростают и снова до верху заполнят. Ленивые торги ныне.

Радко помрачнел, зато Смур не скрывал своей радости. И потащил его в трактир, приговаривая дорогой.

– Вот и славно, Радогор, вот и славно. Пойдем к столу, а там и поговорим не торопясь да по порядку.

Поискал глазами кого – то в толпе и, не найдя, поманил рукой старшину.

– Ратимир, и ты с нами. Помянем старосту Остромысла, пока волхвы в его последний путь снаряжают. Не всегда такой был. Добрым хозяином начинал. Рачительным. Заботливым. Город при нем ожил и поднялся.

Невзгода только того и ждал. Зашумел вокруг стола, засуетился. Смахнул со стола серебро исчез, оставив на нем блюда и тарели с угощениями.

– Я что тебе хочу сказать, Радогор. – Смур опрокинул чарку в рот и подхватил из блюда изрядный кусок соленой рыбы. – Отговаривать не буду. Раз надумал идти, сколько не уговаривай, все равно уйдешь. Но верю, не хочу не верить, вернешься. Сам по молодости таким был. Готов был с закрытыми глазами бежать на все четыре ветра. Стрась, как охота было увидеть, что там за виднокраем делается, кто там живет. И бегал… Как Ратимир с дружиной ходил. И под набольшими людьми в чужих землях ратился. А как набегался, домой потянуло. Так и ты. Говорил уже и еще раз скажу… врата города всегда будут тебя ждать, Радогор, открытыми. Вот!

Наполнил ковшом чарки по другому разу, себе и Ратимиру.

– Вот Ратимир еще не набегался. Так ли говорю, старшина?

Ратимир чуть заметно кивнул головой.

– Но и он скоро набегается. А может и скорее, чем сам думает. – Задумался и потеребил бороду.
– О чем это я?

Хмельной напиток сбил воеводу с мысли. Перебрал их по одной и выскреб нужную.

– Так вот я и говорю.

Кажется удалось таки выбраться на торную дорогу.

– Пока Рратимир думает да гадает, подучил бы ты моих толстолпятых, Радогор. Может, и запомнят чего….

Радогор давно заблудился в его путанной речи, а поэтому слушал в пол – уха, всецело занятый окороком, которого в прошлый раз так и не удалось поесть до сыты. Покойный староста помешал. А еще и рыба, которая в их озерце не водится. Белая. Мясистая и нежная. Сама во рту тает. Торопливо проглотил все, что во рту было и немного виновато, проговорил.

– Меня дедко, сколько себя помню, всю жизнь шпиговал. А всему так и не успел обучить. Как же мне успеть?

Смур повеселел.

– Так я и не прошу, чтобы ты их научил так же с мечом и копьем управляться. Да и что – то они сами умеют. А я тебя серебром отблагодарю. У тебя поди карман пуст? И одежонка у тебя не как у воя. Ладная, но не как у воя.

– Я железо на себя не одену. – Решительно, хоть и не внятно, проговорил Радогор. И для убедительности помотал головой. – В ней не поворотишься и долго не набегаешь. Если меч не оборонит, так и железо не спасет.

Смур, не смог скрыть удивления, и переглянулся с Ратимиром. Два десятка лет меч на поясе носит, а такого слышать не доводилось. Но Ратимир не отозвался, занятый тем, что разглядывал лук, прислоненный ко краю стола.

– Не нашей работы. – Определил он. – Тоже от деда остался? Я такие только по ту сторону моря видел. Но те послабее будут. И рог иной. С козьим схожий, что в горах живу. А этот турий.

– Сам собирал, как дедко сказывал. И рога парил сам. А потом прямил и гнул. И стрелы сам клеил. Но до времени растянуть не мог. А как грянула беда, так и растянул. – Радко добросовестно, со всем прилежанием, очищал рыбину, которая растянулась на блюде чуть не в пол – стола. – Как увидел Врана мертвым, так и поддался лук. только стрел почти не осталось. Говорил, дедко, что стоящий волхв все знать должен.

Теперь черед пришел удивляться Ратимиру.

Редко встретишь волхва, который во всяком деле горазд. А в ратном и тем паче.

Смур начал подниматься с лавки, но вдруг вспомнил.

– А те слова, которые на стене шептал, тоже от волхва слышал?

Радко смутился и еще ниже наклонил голову. И словно оправдываясь, сказал.

– Не он учил. – Тихо проговорил он. – Сами на язык легли, когда набег увидел и злоба захлестнула. Как в беспамятстве был. Недобрые это слова были, темные. Беречься от тех слов дедко велел. И уж за вихор бы потаскал! Теперь и сам их стыжусь.

Взгляд воеводы стал зорким, пярмо в душу заглядывал.

«Ан не знал волхв, - Подумал он, не спуская пристального взгляда со сконфуженного лица Радогора. – какую силу разбудил в парне. А, может, и знал, но думал, что еще успеет взнуздать ее. Да смерть упредила».

– Пойду я. – Смур неохотно поднялся с лавки. – Староста умер, а я прохлаждаюсь, словно дел у меня нет. Тризну готовить надо, да и так, по малости…. А ты, Радогор, не мешкай. К вечеру перебирайся в воинскую избу. Я распоряжусь. И велю поставить за тыном, чтобы народ не смущать и дружину не конфузить, все, что скажешь. Воев за тобой пришлю, как жилье тебе подготовят.