Ягодка, осмелев, ринулся с громким ревом на этого непонятного и невиданного врага, проскочил через зыбкую белесую тень и сконфуженно замотал головой.

– А не лезь, когда не просят. Не твоего ума дело.

Призрак Гольма с испугом следил за его руками.

– Волхв ты или воин, но умоляю тебя… - Голос звучал гулко, словно из глубокого колодца доносился. – не делай этого. Ты сторицей отомстил нам за эту девку.

И его взгляд остановился на Владе, которая тут же скрылась за спиной Радогора, посчитав ее самым надежным укрытием.

– Говори уважительно, ярл! – Голос Радогора отвердел, а в глазах появился холод. А пальцы, скрученные в пас потянулись к призраку.
– Княжна перед тобой, не девка. И под моей защитой.

Призрак зашатался и, тускнея, начал расползаться под легким дуновением ветра.

– Пусть будет так, как ты скажешь, волхв. Только укажи, как мне выйти на дорогу мертвых. Туда, где ждут меня мои великие предки.

Радогор, не скрывая презрения, усмехнулся и опустил руку. Покосился на княжну, которая снова показалась из – за его спины. Задумался на мгновение.

– Пойдешь прямо через лес. Все время на полдень держи. А там, за виднокраем увидишь острые шатры. И людей с волосами, будто хлебная полова. И неисчислимые стада скота…

– Зачем, враг мой, мне туда идти?

– Там найдешь ты искупление своим грехам. – В глазах Радогора появился грозный блеск, а голос раскалился, как полоса железа в кузнечном горне. – Можешь и не ходить, если тебе нравится твое нынешнее существование. Настаивать не буду. Но если пойдешь, можешь развернуться во всю ширь, во весь, с позволения сказать, богатырский размах. Гуляй душа хоть одесну, хоть ошую. Чтобы днем озирались, а ночью спать боялись.

– Понял тебя, враг мой. – Призрак ярла, судя по голосу, повеселел. – А мне то, что от этого?

– Ваалхал, ярл. Ваалхал. – Радогор с насмешкой смотрел на ярла и его дружинников.

Призрак застыл, открыв рот.

– Рот захлопни. Простудишься. Рассвет.. Последний дух испустишь, чем жить будешь? – Радогор весело засмеялся.

И можно было бы думать, что ему по настоящему весело, если бы не холод в его глазах.

– Я к зиме сам туда приду. И если увижу, что все исполнил так, как я указал, сам сведу тебя в твой Ваалхал. Но чтобы все управил, как надо. Не то…

Радогор поднял руку и пошевелил перед носом призрака растопыренными пальцами.

– Понял меня, ярл?

Призрак испуганно отшатнулся, тело его дрогнуло и расползлось клочьями. Но видя, что сиюминутная расправа ему не грозит, собрался вновь.

– А не обманешь? – С надеждой спросил он. – Сумеешь ли?

Радогор поморщился.

– А тебе есть из чего выбирать? – Губы дрогнули в язвительной улыбке. – Но не бойся. Как сказал, так и сделаю. А теперь ступай прочь, Гольм. Княжна спать хочет. – И махнул рукой. – Ягодка, проводи гостей.

Но ярл, словно не слышал его слов.

– Поклянись, волхв.

Радогор снова поморщился, собрав брови на переносице.

– Гольм! Я или говорю, или не говорю. А если говорю, то делаю. Так меня старый Вран учил. Ты же не поверил мне, когда свою смерть увидел, а мог и поверить. Иди ярл – Свирепая секира. И думай лишь о том, как лучше управить то, что я тебе велел. Остальное, моя забота. Не зли меня.

Закинул руку за голову и поймал рукоять меча.

Призраки стремительно метнулись в одну сторону, в другую, нырнули в туман и растаяли в нем. И появились снова за доброю сотню шагов от них.

Радогор, в прищур следил за их бегством, повернулся к княжне. И засмеялся.

– Жизнь не в жизнь, а зубами за нее цепляются.

 Влада все еще со страхом смотрела туда, где скрылись призраки.

– Досыпай, княжна Влада. Все самое интересное на сегодня кончилось. А дуб – отец тебе уже и водицы приготовил. Испей, и щечку на кулачок.

Княжна замотала головой.

– После того, что видела разве уснешь? – И указала взглядом на тающий туман. – Вот и пошла бы я с дружиной, кою воевода нарядить собирался, и обмерла бы от страха.

Радогор молча, бережно повернул ее за плечи лицом к дубу и подтолкнул к лазу.

– Живых бояться надо, княжна. А эти что? Дух бестелесный.

Но зашел вперед, чтобы принять на руки. Корни снова закрыли лаз. И Влада уже без принуждения склонилась над лужицей в корневище.

– Пей, княжна. Мне эта водица за одну ночь раны залечила. Рубцов и тех почти не видно. А ты же изголодалась только, и страхом себя извела, душой истомилась. Душа же не тело, враз не излечишь.

Отняла губы от лужицы, вытерла их тыльной стороной ладони. И виновато спросила.