Шрифт:
Приходится проявить твердость. И я деликатно объясняю ему, что не смогу заниматься очередным своим мертвецом, если в непосредственной близости от меня какое-нибудь живое тело будет дышать, ходить и тем более разговаривать.
Бедняга Б., понурившись, удаляется, обреченный работать в тишине и одиночестве. Я уверена: если бы наш Б. писал книги, он с легкостью делал бы это при включенном радио, граммофоне, а рядом вдобавок гомонили бы какие-нибудь любители поболтать!
Только когда у нас бывают гости, Б, в своей стихии.
Монахини, французские офицеры, коллеги-археологи, туристы, – всем он рад и с каждым умеет найти предмет разговора.
– Там машина подъехала, в ней несколько человек.
Пойти посмотреть, кто это?
– Конечно, сделай милость.
И тут же вся компания заваливается к нам, Б, бойко беседует с Гостями – причем на их языке. В подобных ситуациях Б, просто незаменим, о чем мы не устаем ему говорить.
– От Мака по этой части толку меньше, верно? – ухмыляется Б, – От Мака, – говорю я безжалостно, – по этой части толку вообще никакого. И он даже попытается учиться.
Мак молчит, только рассеянно улыбается в ответ.
У Мака, оказывается, есть слабость. Это лошади!
По пижамным делам Б, едет на машине в Камышлы и по пути подбрасывает Мака до раскопа. Мак желает вернуться домой среди дня, и Алави предлагает ему ехать назад верхом, ведь у шейха есть несколько лошадей. Лицо Мака сразу светлеет. От его обычной отрешенности не остается и следа. С этого дня Мак пользуется любым удобным случаем, чтобы вернуться домой верхом.
– Этот хваджа Мак, – жалуется Алави, – не разговаривает, он свистит: подзывает рабочего мальчишку с колышками – свистит, подзывает каменщика – свистит; теперь он лошадь зовет – свистит!
Эпопея с пижамами Б, продолжается. На таможне требуют неслыханную пошлину – восемь фунтов! Б, резонно заявляет, что пижамы сами стоят всего четыре фунта, и наотрез отказывается платить. Ситуация беспрецедентная.
На таможне требуют ответа: что им делать с посылкой?
Они возвращают ее на почту. Почтмейстер не позволяет ни отдать посылку Б., ни отослать ее обратно. Мы тратим несколько драгоценных дней на бесплодные переговоры. Задействованы все официальные лица: директор банка, офицеры спецслужбы, таможенники, даже некий высокопоставленный иерарх церкви маронитов, оказавшийся в гостях у директора банка, – вид у него очень внушительный:; пурпурное одеяние, огромный крест и густая грива волос.
Нашему бедному почтмейстеру, одетому, по своему обыкновению, в пижаму, стало вовсе не до сна. Попахивает международным скандалом.
Внезапно все утряслось. В наш дом прибывает таможенник из Амуды, у него в руках пресловутая посылка. Все сложности решены одним махом. Б, платит тридцать шиллингов сбора, douze francs cinquante pour les timbres et des cigarettes, n'est ce pas? [46] (Суем ему сразу несколько пачек.).
– Voila, Mousieur! [47]
46
Двенадцать франков пятьдесят сантимов гербового сбора – и немного сигарет, а? (фр.)
47
Вот, пожалуйста, мосье! (фр.)
Он сияет, Б, сияет, все сияют. Обступив Б., мы все смотрим, как он открывает свою посылку.
Б, вынимает содержимое и с гордым видом – ну просто Белый Рыцарь! [48] – объясняет, что это – его собственное изобретение.
– Москиты! – объясняет он нам. – Оно служит защитой от москитов!
Макс заявляет, что ни разу не видел здесь москитов.
– Здесь должны быть москиты, – настаивает Б. – Здесь стоячая вода, значит, есть москиты.
Я невольно смотрю на Мака:
48
Белый Рыцарь – персонаж сказки Л. Кэрролла «Алиса в Зазеркалье», возивший с собой массу самых невероятных вещей, о которых говорил, что они – «его собственное изобретение».
– Если бы здесь была стоячая вода, Мак давно бы это разнюхал. У него особое чутье на гнилую воду.
Б, твердо заявляет, что к северу от Амуды точно есть водоем со стоячей водой.
Мы с Максом повторяем, что ни одного москита здесь не видели. Б, игнорирует наши доводы и разворачивает свою знаменитую пижаму.
Она сшита из белого шелка – в виде комбинезона с капюшоном, рукава заканчиваются рукавичками. Застегивается этот наряд спереди на «молнию»; открытыми для москитов остаются только глаза и нос.
– Дышите вы носом, – объясняет Б., – и ваш выдох отгоняет москитов.
Макс ледяным тоном повторяет, что москитов здесь нет.
Б., дает нам понять: когда в один прекрасный день нас начнет трепать малярия, мы тоже захотим соорудить себе такую же пижаму, но будет поздно.
Мак внезапно начинает смеяться. Мы, уставившись на него, ждем объяснений.
– Я просто вспомнил, как ты сел мимо стула, – говорит он и уходит, радостно хохоча.
Ночью, когда мы все уже крепко спим, внезапно раздается дикий вопль. Мы вскакиваем, ничего не понимая…