Когда я прочел это стихотворение Этьенну, он заявил, что уже слышал где-то нечто подобное. Такое же чувство не покидало и меня, но я никак не мог вспомнить, где и когда я мог слышать это стихотворение…

Минус 33 градуса, прохладно. Решил перед выходом заправить баллончики с бензином. Большие двадцатилитровые канистры мы хранили на нартах, а в палатку брали только небольшие литровые баллончики, чтобы было и удобней и безопасней. Я, насвистывая, направился к нартам Уилла, где стояла наша канистра, однако, когда я достаточно энергично потянул ее за ручку, она неожиданно легко подалась, и, к своему удивлению, вместо ожидаемых двенадцати-пятнадцати литров, как уверял меня Этьенн, я обнаружил в ней только два… Уилл также не смог ответить на мой вопрос о том, где же горючее. Вторая, стоявшая на нартах канистра, принадлежащая Уиллу, была вообще пуста. Оставалась надежда только на Джефа, но и у него оказалось не густо: что-то около десяти литров. Совсем неплохо! Я вспомнил, что, когда я сидел в яме раскопанного склада у нунатака Фишер и спрашивал стоящих наверху ребят, как много топлива мы заберем отсюда, Уилл и Жан-Луи в один голос сказали мне, что топлива до холмов Патриот вполне хватит, и советовали мне вообще не выкапывать канистры, а оставить их в яме. Но я не забыл печальный опыт Сайпла, когда в абсолютно схожей ситуации оставил канистры с бензином в яме, а на следующий день разыгралась метель, и яму, выкопанную с таким трудом, естественно, опять полностью занесло снегом, а пришедший к нам в палатку Джеф сказал, что неплохо бы на всякий случай пополнить запасы горючего. Слава Богу, мы на следующий день ушли и выкапывать (второй раз) горючее не пришлось, но я дал себе зарок более не слушать таких советов. И вот у нунатака Фишер я таки не послушал совета оставить канистры в яме, откопал их и вытащил наружу. Если бы я этим не ограничился, а проверил бы еще, на всякий случай, сколько топлива у нас на нартах, то мы бы не оказались в такой ситуации. Жан-Луи ссылался на Уилла, который вез наше горючее, — мол, Уилл заверил его, что в канистрах достаточно топлива, — Уилл ни на кого не ссылался, а только причитал и надеялся на Джефа. Джеф тоже ни на кого не ссылался и ни на кого, кроме себя, не надеялся, так что его позиция оказалась сильнейшей.

Оценив все имеющиеся запасы, мы пришли к выводу, что при экономном расходовании горючего нам должно хватить на пять дней, а там уже или самолет подлетит, или мы подойдем к холмам Патриот. Но это были прогнозы, а перспектива могла вполне оказаться менее радужной, и вариант пережидать непогоду без топлива выглядел не очень заманчиво. Однако делать было нечего, поэтому, немножечко «подоив» запасливого Джефа, мы вышли на маршрут. К этому времени небо с восточной стороны совершенно прояснилось, и мы получили долгожданную возможность наблюдать и Тайри, и Винсон во всем их великолепии.

Ледник, по которому мы двигались, прямо по нашему курсу распадался на два рукава: левый, более близкий к горам, крутой и изрезанный трещинами, и правый, относительно ровный, но круто спускающийся вниз, причем конца этого спуска было не видно — он был укрыт туманом. Разделял эти два ледовых потока острый коричневый зуб скалы, принадлежащей, несомненно, одному из невидимых нам подледных отрогов массива Винсон.

Мы начали спуск, огибая ледораздел с запада. Поверхность, покрытая тонким слоем пушистого снега, была твердой, поэтому скольжение было хорошим.

Спуск оказался очень длинным: мы уже вошли в полосу тумана, настолько плотного, что он практически скрыл солнце, а его подножья все еще не было видно. Я понял, что наш предыдущий лагерь находился как раз на вершине перевала, мы же просто не смогли этого оценить вчера из-за плохой погоды. Если судить по карте, то высота его была свыше 2500 метров. Этим, наверное, и объяснялся вчерашний холод и резкий встречный ветер.

Первый, самый протяженный участок спуска кончался относительно пологим плато, которое оказалось только плоской частью одной из многочисленных террас на южном склоне этого перевала. Спуск следовал за спуском, и мы уже опустились примерно на 400–500 метров, когда буквально перед самым обедом я подъехал к краю очередной ледовой террасы и не увидел конца уходящего от края круто вниз ледового склона. Довольно близко от края он терялся в тумане, но и этого небольшого участка его было достаточно, чтобы понять, что этот склон гораздо круче предыдущих. Надо было это проверить. Я оттолкнулся палками и, набирая скорость, заскользил в неизвестность. Поверхность склона была ровной, без застругов и боковых уклонов, столь опасных для нарт, кроме того, свежий мягкий снежок на поверхности слегка тормозил движение, и я счел этот спуск вполне безопасным для нарт. Спустившись до пологого участка, я махнул идущему за мной Кейзо: «Давай!» Но нарты Кейзо, укороченные для уменьшения веса на самую необходимую часть — стойки, было очень трудно направлять во время спуска. (Если вы помните, во время спуска с перевала у горы Рекс Кейзо не справился с нартами, и они от него убежали). Тогда все обошлось, а сейчас… Сейчас спуск начался лихо и уверенно, но вскоре нарты, разогнавшись, стали перегонять собак — знакомая ситуация. Поскольку Кейзо не за что было держаться, то он, естественно, не смог угнаться за нартами и отстал от них, растянувшись на склоне и громко, но безуспешно приказывая собакам остановиться.

Все дальнейшее происходило в полном соответствии с классической схемой спуска. Нарты пошли юзом и перевернулись несколько раз, изрядно напугав собак. Почувствовав за спиной опасность, те собрались было рвануть еще быстрее, но не тут-то было. Нарты как-то неуверенно упали набок и более не поднимались. Собаки остановились. По положению нарт я понял, что случилось нечто похожее на то, что произошло с нами на одном из склонов Антарктического полуострова почти два месяца назад. При ближайшем рассмотрении так оно и оказалось. Правый полоз сложился внутрь по всей длине, но к счастью, на этот раз не сломался.

Технология ремонта была отработана нами до деталей. Мы разгрузили нарты, срезали старые ослабевшие веревки и по-новому перевязали их. Вся процедура вместе с обедом, который мы устроили здесь же, чтобы не останавливаться второй раз, заняла всего около часа. Из-за этой потери времени, да и потому, что собаки шли сегодня неохотно, за день мы прошли всего лишь 21 милю, хотя преимущественно двигались под горку и поверхность была вполне приличной.

Сегодня впервые за последние две недели Пунта-Аренас временами нас слышал. Крике сообщил, что самолет DC-6 по-прежнему сидит в Пунта-Аренасе то ли из-за неисправности, то ли из-за нелетной погоды и среди корреспондентов уже началась паника. Все они, естественно, связаны расписанием своей основной работы, но в Антарктиде само понятие расписания нередко теряет смысл. Все, как говорится, в руках Божьих, причем здесь более, чем где-либо. Более чем недельная задержка со стартом вынудила Месснера и Фукса пересмотреть маршрут. По словам Крике, они собирались начинать не от побережья, как по первоначальному плану, а с 80-й параллели, то есть примерно от широты холмов Патриот. Лагерь в координатах: 78,8° ю. ш., 87,1° з. д.

Сегодня с утра вышли на северный берег огромного ледника с символическим названием Миннесота. Штат Миннесота — это родина Уилла и большинства наших собак, это место старта нашей экспедиции, и я думаю, не случайно из всех пятидесяти соединенных американских штатов именно Миннесота была выбрана для того, чтобы дать название этому огромному леднику, отделяющему северную, более высокую часть гор Элсуорт от южной, более приземленной.