(В оправдание Эдгара-старшего следует сказать, что со старшим сыном дело обстояло еще… деликатнее. Шлягеров он, правда, не писал. Зато в 1975 году стал жертвой бандитского похищения и был отпущен после уплаты выкупа в $2,5 млн.

Похитителей вскоре арестовали, но… ненадолго. Так как они в один голос поклялись, что юный Бронфман сам же собственное похищение при их посредстве и инсценировал. История, как водится, официально не подтвердилась. Но нечто недоброкачественное вокруг имени все же осталось.)

После воцарения младшего Эдгар Бронфман-старший получил свободное время, чтобы заниматься своим любимым делом – председательствовать во Всемирном еврейском конгрессе. Его личное состояние составляло $2,5 млрд и уже не нуждалось в особом уходе.

После чего худшие предчувствия начали сбываться.

До прихода Эдгара-младшего семейный концерн замечательно держался на двух солидных ногах. Одна называлась «алкоголь», другая – «химическая промышленность».

(В начале восьмидесятых Эдгар-старший приобрел увесистый пакет акций химического концерна Du Pont, который и приносил Seagram примерно половину прибыли.)

Каждая торговая операция Эдгара-младшего порождала вопль возмущения. Но если Голливуд его чему-то обучил, так это искусству элегантно игнорировать вопли.

Для начала он купил права на распространение некоторых алкогольных марок, вызывавших большие сомнения. За фирму Martell Cognac было заплачено $732 млн. Что, по скромным подсчетам, примерно в 25 раз превышало годовой доход фирмы.

(Как выяснилось позже, коньяк вообще и Martell в частности пользуется неувядающей любовью в странах Востока. В отличие от экспертов, Эдгар-младший обратил внимание на это обстоятельство. Позже он умудрился приобрести права на водку Absolut и при посредстве массированной рекламы превратить ее едва ли не в напиток века.)

Вскоре последовали не менее странные, по мнению экспертов, закупки. Как то: фирмы, производящие фруктовые соки и содовую воду.

И уж совершенно кощунственное – 15 % акций multi-media-концерна Time Warner. Разбавить благородный алкоголь содовой водой – еще куда ни шло. Но приправлять все это кабельным телевидением…

Эдгар Бронфман, дилетант с манерами киногероя, превращал компактное семейное предприятие в хаотичную десятиглавую гидру.

Самую размашистую операцию по выращиванию новых голов он произвел ровно год назад, традиционно вызвав волну негодования.

Описанные в начале истории самолетные маневры, завершенные за многометровым конференц-столом, были всего-навсего банальной процедурой купли-продажи.

Дело было, разумеется, в том, кому и что продается. И разумеется, за сколько.

Итак, покупатель – Seagram Co. Товар – концерн МСА.

Продавец – японская электронная мегакорпорация Matsushita Electric (годовой оборот $60 млрд).

Сумма сделки – предмет старательного и бесполезного умолчания.

МСА – самый большой голливудский концерн – отошел к японцам пятью годами раньше. Менеджеров Matsushita очаровывала в ту пору не только величина, но и разнообразие предприятия. В МСА входили огромная фильмотека, архив звукозаписей, издательское дело, киностудия Universal со Стивеном Спилбергом в качестве главного аттракциона, могучее телевизионное производство и парк отдыха.

Покупка обернулась неожиданными неприятностями.

Главной из которых был совершенно не принятый в расчет местный патриотизм. В Америке как раз в это время оказалось совершенно немодно «распродавать родину».

Вторая неприятность (в некотором смысле частный случай первой) носила вполне конкретное имя: Лью Вассерман. Имя принадлежало престарелому продюсеру, руководившему киностудией Universal, кажется, еще во времена Рудольфо Валентино. Ему же принадлежало право решающего голоса в МСА.

Новых владельцев мнение патриарха в вопросах корпоративной политики заинтересовало не слишком. Вассерман счел себя оскорбленным персонально – сразу и навсегда.

С этого момента провал Matsushita был как бы предопределен. МСА впала в состояние негласного саботажа, который был ощутим, но совершенно недоказуем. Принятые японцами решения оказывались по неизъяснимой причине невыполнимыми. А все доходные статьи – убыточными.

Вассерман только плечами пожимал.

Через пять лет убытков и полного взаимного непонимания до Бронфмана дошел невнятный шепот: менеджеры Matsushita были бы не прочь расстаться со своим капризным приобретением.

Эдгар-младший даже не стал особенно задумываться, на что ему сдалось это обременительное сокровище.

Маленькая загвоздка состояла в том, что даже для Seagram такая покупка была дороговата. (В 1990 году МСА стоила больше $6 млрд.)

Эдгар Бронфман предпринял акцию, освежившую его репутацию дилетанта и безумца. Он… продал ровно половину своей курицы, несущей золотые яйца. Проще говоря, обменял солидные, неизменно дорожающие акции химического концерна Du Pont на несколько миллиардов долларов наличности.