Несколько секунд глаза Драко привыкали к сумраку камеры. В ней не было ни окон, ни ламп. Светились сами стены — бледно-синим фосфорным светом. Они освещали маленькую квадратную комнату с матрасом на полу и столом у стены. За ним сидел человек, держа на коленях книгу. Он поднял голову на звук открывшейся двери и взглянул на Драко — холодно, расчетливо, хотя и с некоторым удивлением.

— Я знал, что, рано или поздно, ты придешь, — произнес он.

Драко почувствовал, что его руки под мантией сжались.

— Здравствуй, отец.

Люций Малфой медленно опустил книгу, которую держал в руках, однако не поднялся навстречу сыну. Драко подумал, что он почти не изменился. Даже в тюрьме Люций сохранил большую часть своего подчеркнутого достоинства — он выглядел аккуратным и подтянутым в простой серой одежде, казавшейся накрахмаленной.

— Драко, — произнес отец, наклонив голову.

— Я не ожидал, что они пропустят меня, — сказал Драко слегка сдавленным голосом.

— Я распорядился, чтобы они позволили тебе войти, когда ты придешь, — ответил его отец. — Имя Малфоя все еще кое-что значит, несмотря на все, что ты и твоя мать сделали, чтобы его уничтожить.

— То есть, ты их подкупил, — заметил Драко. — Это в твоем стиле.

Люций смотрел на него. Драко мимолетно задумался о том, что же видел в нем его отец, изменился ли он.

— Иногда я спрашиваю себя, — произнес Люций. — Кого я вырастил? Неблагодарен ты или просто глуп?

Он склонил голову набок, не отрывая взгляда от сына. Драко видел, как он крепко сцепил тонкие, длинные пальцы своих рук, лежащих на коленях.

— Что ты скажешь, Драко?

— Так какой у меня был выбор?

Люций прищурился.

— Я и забыл, — сказал он, — каким забавным ты себя считаешь. Потому ты и пришел сюда? Чтобы поразить меня своим остроумием?

— Нет, — ответил Драко таким же ровным голосом. — Я просто надеялся, что мы сможем продолжить нашу замечательную семейную традицию издевательств и оскорблений. Ответь мне, неужели это убило бы тебя, скажи ты хоть раз: «Здравствуй, сын, о чем ты хотел поговорить со мной?»

Выражение лица Люция не изменилось, он лишь откинулся назад и скрестил руки на груди. Резким движением ноги он поддел стул, стоящий перед ним, на носок сапога и пнул его через всю комнату в сторону Драко. Тот вынужден был отскочить назад, чтобы избежать удара. Стул упал на пол у его ног.

— Садись, — велел Люций.

Драко медленно нагнулся и поднял стул. Он сел, не отрывая настороженного взгляда от отца.

Если бы кто-нибудь видел их сейчас, он был бы поражен — вначале их сходством — те же острые, четкие черты лица, та же бледность, а затем — враждебностью, которая проскакивала между ними подобно электрической искре.

— Итак, сын, — сказал Люций Малфой. — О чем же ты хочешь поговорить со мной? Хочешь спросить, как я провожу здесь время? Приятная компания, прекрасная еда, любезное обращение?

— Нет, — ответил Драко. — Я хочу спросить тебя о нашей семье.

Люций приподнял бровь.

— Ты говорил Гарри, что в нашей семье случалось безумие, — сказал Драко. — Я хочу знать, что это было за безумие? Насколько далеко оно уходит в прошлое?

В глазах Люция мелькнул предательский огонек удивления, который быстро угас, сменившись равнодушием.

— Ты думаешь, что сходишь с ума?

— Я не уверен.

Люций посмотрел на сына, и на мгновение увидел знакомое бледное лицо лишенным своей защитной маски, увидел боль и страх в глазах. Он подумал о жене, которая передала их сыну свои раскосые серебряные глаза и свою чувствительность. И все же… С тех пор, как их сыну исполнилось четыре года, он не плакал. Ни разу, насколько помнил Люций. «Это неестественно, — говорила его жена, — ребенок, который не плачет»

Драко неожиданно встал, опершись на спинку стула. Сейчас он выглядел очень юным.

— Я видел… сны, — продолжил он. — Это не мои сны. Кого-то другого. Битвы, полные крови и убийств. Женщина. Иногда это Эрмиона, иногда нет. Знамя с изображением дракона…

— Смотрящего влево, — сказал Люций. — Серебряный дракон на черном фоне.

Драко моргнул.

— Значит, ты знаешь, чьи это сны? — спросил он.

Люций со скучающим выражением рассматривал ногти у себя на руках.

— Эти сны — твое предназначение, мой мальчик, — ответил он.