И было оно началом всего материального и духовного.

Слово прошлось звуковой волной по Пустоте и открыло Мир.

И даже сейчас, спустя невообразимое количество миллионов лет, первая волна первого Слова плывет по Вселенной, рождая новые миры. И когда осознаешь подобную мощь такого незначительного действия, как работа голосовых связок и их вибрация, вдруг понимаешь себя. Не свою ничтожность. Но свое всемогущество.

Каждый из нас выбирает свою собственную мантру, молитву или протест. Проносит ее по жизни, крича, шепча или припевая ее, создавая собственную Вселенную, определяя смысл своего бытия. Потоки сочетаний букв понеслись в голове. Мозг и сердце, как придирчивая приемная комиссия пропускали их сквозь себя, отторгая.

Я своего Слова не нашла.

Пока.

— Время пришло, Лисса.

Фраза прозвучала, как что-то типа: "Девушка, ваша очередь к зубодеру! Чего сидите?".

— А может рано еще? — Спросила с надеждой.

А мне в ответ что-то типа: "Девушка, вы тут не одна! Марш в кабинет зубы рвать!". Я глаза закрыла и полетела.

Силла

Уже при первом контакте с Тенями стало ясно, что Луково Пойло работает. Мы не упали в коллективный обморок, не загнулись от колик в животе, мы чувствовали себя превосходно, зло и целеустремленно.

Уже первый удар меча показал, что Тени слишком материальны для этой войны, осыпаются, как карточные домики. Хорошо, что не оставляют за собой следов, просто рассыпаются в прах.

Но первый же дурман намечающейся победы вылетел из головы, как только Тени достали свои мечи. Теперь стало ясно, зачем Витор делал их более плотными, чтобы длинные обоюдоострые мечи держались в этих лапах. Один из них просвистел у меня над головой, но бравый солдат отразил удар, разрубив Тень пополам.

— Ох, Моя Императрица, сидели бы Вы в палаточке своей. Все нам спокойней было бы! — С досадой проорал верзила лет пятидесяти с бородой и усами.

— Нет уж, капитан, я лучше с вами! С кем вам еще нянчится здесь?

— Ох уж эти бабы! — сплюнул мужик и второй раз прикрыл меня от очередной Тени, оставив ее без головы.

— Спасибо, капитан! Считайте, что вас уже повысили! — крикнула я, скрываясь в толпе.

Искала я его. Глупо, конечно. Витор никогда не вышел бы сам на поле боя. Я бы тоже не вышла. Война не женское занятие, но в этой мясорубке разум меня покинул окончательно и я мчалась, как бешеная собака на бойню. Беспрерывная гонка и махание тяжелеющей с каждым ударом саблей выматывали, не давая возможности передохнуть. Мне действительно захотелось вернуться в лагерь под охрану, где нет этого скрежета металла и криков. Заносчивая дура, это ж надо быть такой самонадеянной! Вечно лезу туда, куда не следует, а потом локти кусаю. Ничему не учусь у жизни. Горбатого могила исправит.

Пока ругалась на себя, совсем потеряла бдительность. На меня кинулась Тень и повалила на землю. Безликая голова уставилась прямо в глаза, шипя и, как будто норовя укусить. Дыхнула на меня пылью, и я зашлась кашлем. Ядовитые вещества проникали внутрь, сквозь гортань к легким, пытаясь захватить власть над организмом. Легкие разрывались на кусочки от яда, но срастались снова. Пойло работало хорошо, защита была в норме. Но что же никто не продумал обезболивание при этом процессе?

Серая голова Тени приняла форму. Узнать это лицо я всегда сумею, даже если ослепну.

— Ну, здравствуй, племяша! — дядюшка потрепал меня по щеке. — Как тебе праздник?

— Замечательно! — просипела я в ответ.

— Я рад, что тебе понравилось! А теперь скажи, — дядюшка приподнялся, держа меня за горло, — какого черта вы все еще живые? Почему не дохните, как мухи? — не знает еще про Луково Пойло. И хорошо! Пусть помучается, голову поломает!

Все что я могла сделать — это тихо захихикать.

— Не ожидал от нас такой прыти, да?

— Хамишь, племяша! А хамок я наказывать умею. Давно надо было твоим воспитанием заняться.

Он и занялся. Приподнял меня за горло над землей и ка-а-ак об нее родимую долбанул, у меня аж звездочки вокруг головы полетели. Ну, разве можно так с девушкой, да еще и родственницей?

— Отвечай! Лука вам помог?

Лука! Ну и запутанная натура. Завертел мозги всем, и не поймешь теперь, на чьей он стороне. Но выдать его сейчас, значит поступить по-свински.

— Да, ладно, молчи. Я и так знаю, кто у меня предатель.

Где-то тут валяется моя сабелька, маленькая такая, никчемная, но этого гада прорубить сможет. Я уж постараюсь. Если только встану, ну, или хотя бы приподнимусь. Черт, как тяжело-то сражаться, когда тебя на землю спиной обронили. Встала на четвереньки, голова кругом, все плывет перед глазами. Поползла к сабле. Хотя, "поползла" слишком громко сказано.

— Как тебе хочется жить, племяша, даже удивительно! Если ты такая живучая, почему не пошла мне на встречу? И не надо было бы тебе ползти, как змеюке без хвоста за оружием.

Пинок под бок и я упала. Черт, какой же жестокий у меня дядька! Он упал рядом со мной и прошептал на ухо.

— Я тебе кое-что покажу, пока ты видеть можешь.

Рука, осыпающаяся прахом, опустилась мне на глаза. В ту же секунду ожог поразил радужку глаза. Больно!

— Терпи, племяша, недолго осталось.