Но что-то странное происходит в его голове. Все эти шумы, щелчки, жужжание и вспышки ярких точек похожи на мозговое перенапряжение. А головная боль? Она самая настоящая! Значит, он тоже жив! Тогда не следует думать. Совсем! И ни о чём! В его голове пустота! Пус-то-та!

— Хотя послушай…

Едва ли Сергей Викторович понял, почему мальчик вдруг упал резко на него и зажал ему рот своей маленькой ручонкой. Когда же мужчина вздумал возмутиться, огромные умоляющие глаза ребёнка были тому причиной, что он не проронил ни звука. Вдобавок ко всему, до слуха Сергея Викторовича вдруг донеслись резкие мужские голоса и конское ржание.

— Здесь пусто, холодно и голодно, мой хозяин! Костёр давно погашен, а головёшки обметал ветер. Видно, влады давно покинули посёлок… — ветер доносит до Сергея Викторовича гортанные, отрывистые слова, сказанные грубым, хриплым голосом, что поневоле сознание доктора вдруг начинает мысленно рисовать обладателя этого голоса,

огромного и грубого мужчину… в странной одежде из толстых волчьих шкур…

Взгляд доктора падает на мальчика, и его налившиеся слезами глаза отчего-то поражают взрослого мужчину, а возникшее чувство жалости острым ножом впивается в его сердце. Хочется успокоить мальчика, который беззвучно плачет, уткнувшись лицом в странно пожухлую и пожелтевшую траву, но тут до Сергей Викторовича доносится другой голос, более громкий и резкий:

— Они как ртуть, эти проклятые влады. Ну что же! Можно порадоваться, это достойный противник! Недаром наши племена так долго и яростно воюют друг с другом. Казалось, влады не выживут на этих землях, а они живы, и умудряются ещё плодиться. Одно утешает, чем дальше мы загоняем их вглубь лесов и болот, их становится меньше и меньше. Поверьте, о, мои жестокие воины, придёт тот день, когда последний влад упадёт на эту землю, и испустит свой последний вздох, под наше всеобщее ликование. И именно тогда наступит наш первый день царствования. Полного и безраздельного!

— Полного и безраздельного! — отозвался нестройный хор грубых хриплых голосов, но резкий голос продолжил свою речь:

— Не пугайтесь, мои храбрые воины, если влады временно перехитрили вас. Их светлые волосы не скроет даже сажа, которой они умудряются натереться, что-бы обмануть нас.

Нас — великих и могучих маггутов! Мы- великие потомки первых людей, пришедших на эту землю, и отвоевавших её у ничтожного и малочисленного племени, которое возомнило себя прародителями всего человечества, которые думают, что они всё ещё владеют великой славой праотцов. Смерть брехливым собакам…

— Смерть… — отозвался вновь нестройный хор грубых голосов. — Смерть…смерть…

— Мы хозяева этой земли, и мы её будущее! Да будет так! — продолжил резкий голос.

— Да будет так! Будет! — взревел в ответ многоголосый хор хриплых голосов.

Едва ли доктор сознавал серьёзность всей той ситуации, в которой он вдруг непонятно как оказался. Всё, что он сейчас слышал, напоминало ему странный спектакль на природе. Было бы даже очень интересно взглянуть поближе на " этих великих и могучих", что беззастенчиво восхваляют себя. Но едва ли его поймёт мальчик, в глазах которого он видит страх и ужас. К тому же мальчуган вдруг начинает дрожать мелкой дрожью, выбивая зубами дробную чечётку, а его взгляд напомнил о загнанном в угол зверьке, едва доктор попробовал привстать, что-бы взглянуть, что делается внизу, на поляне. Сердце доктора затопила волна жалости, когда в огромных глазах мальчугана он увидел мольбу и слёзы.

— Ты боишься их? — спросил он тихо, кивнув в сторону огромной поляны, по которой рыскали спешившие с коней люди в темных одеждах. Низко наклонясь, они, казалось, что-то вынюхивали в пожелтевшей траве.

— Говорите тише! — взмолился мальчик. — Если нас обнаружат, нам конец…

— Почему ты так решил? — усмехнулся мужчина. — Что за странный спектакль…

— Они скачут сюда! — в ужасе закричал мальчик, и, схватив Сергея Викторовича за руку, потянул за собой. — Они скачут! Надо бежать. Они почувствовали запах крови…

Сомнений нет, всадники направляются в их сторону. Хотя с горы они кажутся такими маленькими и далёкими, театрально-нелепыми в своих черных развевающихся плащах, но неподдельный ужас в глазах мальчика заставляет доктора вскочить с земли…

Они бежали по лесу, держась за руки. Сергей Викторович едва ли уже помнил, когда он в последний раз так бегал, на такой "умопомрачительной" скорости, и на такую длинную дистанцию. Кажется, это было в последний раз в институте. Студентом он занимался всем и понемногу, хотя задатки бегуна у него были отменные. Он запросто мог бы стать чемпионом института. Только к чему ещё и это? Он спокойно отдал пальму первенства в спорте своему другу, а сам…сам он был влюблён в Марину. Только к чему все эти воспоминания былых лет. Он здесь не для того, что-бы впадать в сентименталь-ные воспоминания. Хотя, хотелось бы узнать, вообще ради чего он здесь?

Если бы не детская ладошка, что утонула в его ладони, он мог бы показать настоящий марафон. Но всё это кажется ему дурным сном. И этот бег, и эта погоня, и эти непонятные ему люди, чьи хриплые гортанные крики он слышит за спиной. А жесткое дыхание загнанных коней, бряцанье оружия, возбуждённые крики всадников, вновь напоминают ему что-то уж очень знакомое. Старый фильм с погоней…

Едва ли Сергей Викторович понял, отчего и почему под ногами вдруг разверзлась земля и поглотила их, вместе с комом прошлогодних прелых листьев, и кусками дёрна, посыпавшегося следом. Скользнув по крутому выступу обрыва, доктор мысленно распрощался с жизнью, когда неожиданно обжигающая холодом вода, приняла его и мальчика в свои холодные объятия.