— Кажется, ты против этого не возражаешь, — сказала Сибилла.

— Вовсе нет, мне это скорей нравится, — проговорила Алисия Кумби. — Знаешь, в моем возрасте хочется радоваться любому интересному происшествию! Хотя… знаешь… — добавила она, поразмыслив, — нынешняя история мне все-таки не так сильно и нравится. То есть, я хочу сказать, наша кукла слишком уж многое себе позволяет, как ты думаешь?

В тот вечер Сибилла и Алисия снова заперли дверь, на сей раз вместе.

— И все-таки мне кажется, — поведала свои мысли Сибилла, — будто кто-то нас разыгрывает, хотя, если вдуматься, не понимаю, зачем…

— Ты полагаешь, завтра утром она снова будет сидеть за столом?

— Да, — созналась Сибилла, — думаю.

Но они ошиблись. Куклы за столом не оказалось. Вместо этого она сидела на подоконнике и смотрела на улицу. И вновь ее поза казалась необычайно естественной.

— Как все это ужасно глупо, правда? — поделилась позже своими чувствами Алисия Кумби, когда они присели выпить наскоро по чашечке чаю. Обычно они делали это в примерочной, однако сегодня решили перейти в комнату напротив, где обычно работала Алисия Кумби.

— Что ты подразумеваешь под словом «глупо»?

— Понимаешь, во всей этой истории не за что уцепиться. Есть только кукла, которая все время оказывается на новом месте.

Дни шли за днями, а последнее замечание отнюдь не утрачивало своей актуальности. Наоборот — кукла теперь путешествовала по комнате не только по ночам.

Каждый раз, когда они заходили в примерочную даже после минутного отсутствия, они могли застать куклу совсем в другом месте. Они могли оставить ее на диване, а затем обнаружить на стуле. Вскоре она оказывалась уже на другом стуле. Иногда она сидела у окна, а иногда снова за письменным столиком.

— Она путешествует, как ей заблагорассудится, — говорила Алисия Кумби. — И я думаю, Сибилла, понимаешь, я думаю, что восхищаюсь ею.

Они стояли рядом, глядя на лежащую перед ними, лениво раскинув руки и ноги, фигурку в платье из мягкого бархата, на ее лицо, нарисованное на шелке.

— Несколько лоскутков бархата да пара мазков краски, ничего больше, — произнесла Алисия Кумби. Голос ее звучал сдавленно. — А что, если… э-э-э… что, если от нее избавиться?

— Что значит «избавиться»? — поинтересовалась Сибилла.

Теперь в ее голосе прозвучало негодование.

— Ну, — замялась Алисия Кумби, — если разжечь огонь, ее можно было бы сжечь. То есть сжечь, будто ведьму… А еще, — добавила она бесстрастно, — ее можно просто отправить в мусорный ящик.

— Не думаю, что это подойдет. Кто-нибудь может взять ее оттуда и вернуть нам.

— А еще мы ее можем кому-нибудь отослать почтой, — предложила Алисия Кумби. — Знаешь, в одно из тех обществ, которые вечно шлют письма и просят вас прислать что-нибудь для каких-то благотворительных распродаж или благотворительных базаров. Думаю, лучше и не придумать.

— Вот уж не знаю. — Сибилла явно сомневалась. — Пожалуй, я бы побоялась на такое пойти.

— Побоялась?

— Мне кажется, она все равно вернется, — продолжила Сибилла.

— Ты хочешь сказать, она вернется сюда?

— Вот именно.

— Словно почтовый голубь?

— Как раз это я и имела в виду.

— Как ты думаешь, мы потихоньку не сходим с ума? — осведомилась Алисия Кумби. — Может, я и вправду свихнулась, а ты просто подшучиваешь надо мной?

— Вовсе нет. Однако у меня зародилось неприятное чувство, страшное чувство, будто для нас она слишком сильна.

— Что? Этот ворох лоскутков?

— Да, этот ужасный, ползучий ворох лоскутков. Потому что, знаешь, она решилась.

— Решилась? На что?

— На то, чтобы все делать по-своему! Я хочу сказать, решила, что это ее комната!

— Похоже на то, — подтвердила Алисия Кумби, оглядываясь по сторонам, — ее, конечно, а разве нет? И всегда была; это сразу становится ясно, так они друг другу подходят, даже по цвету… Сперва мне казалось, что наша кукла очень подходит к обстановке в примерочной, и лишь позже я поняла, что это примерочная подходит ей. Нужно сказать, — добавила она, и в ее голосе почувствовалось волнение, — это просто абсурдно, когда приходит какая-то кукла и запросто вот так завладевает чем хочет. Кстати, миссис Гроувс больше не придет у нас убирать.

— Она так и сказала, что боится куклы?

— Нет. У нее то один предлог, то другой, но это все отговорки. — Помолчав, Алисия задала вопрос, в котором прозвучали панические нотки: — Что делать, Сибилла? Меня угнетает все это. Вот уже несколько недель, как я не могу придумать ни одного фасона.

— А я не могу сосредоточиться и крою из рук вон плохо, — призналась в свою очередь Сибилла. — Делаю всякие глупые ошибки. Может быть, — неуверенно проговорила она, — твоя мысль написать исследователям необычных явлений не так уж плоха.