– Неужели это может оказаться важным? – как-то спросила она у Джессопа.

– Возможно, нет, – спокойно ответил он. – Но вы должны вжиться в образ, Хилари. Допустим, вы писательница и пишете книгу об Олив. Вы описываете сцены из ее детства и юности, ее брак, дом, где она жила. Постепенно она становится для вас все более реальной. Тогда вы переписываете книгу заново – как автобиографию, от первого лица. Понимаете, что я имею в виду?

Хилари медленно кивнула.

– Вы не сможете думать о себе как об Олив Беттертон, покуда не узнаете о ней все. Конечно, лучше, если бы у вас было время заучить информацию как следует, но как раз времени нам и не хватает. Поэтому мне приходится заставлять вас зубрить материал, как студентку перед важным экзаменом. – Помолчав, он добавил: – Слава богу, у вас быстрый ум и хорошая память.

Паспортные описания Олив Беттертон и Хилари Крейвен были почти идентичными, но их лица не походили друг на друга. Лицо Олив Беттертон было довольно хорошеньким, но ничем не примечательным. Она выглядела упрямой, но не слишком умной. Зато лицо Хилари сразу приковывало к себе внимание. Глубоко посаженные голубовато-зеленые глаза под темными ровными бровями светились умом, уголки рта выразительно приподнимались, даже линии челюсти были необычными, – короче говоря, скульптор нашел бы ее черты весьма интересными.

«В этой женщине есть мужество, страстность и еще не вполне истощившаяся бодрость духа, – думал Джессоп. – Такие люди наслаждаются жизнью и стремятся к приключениям».

– Вы справитесь, – сказал он ей. – Вы способная ученица.

Вызов, брошенный ее интеллекту и памяти, стимулировал Хилари. Она стала проявлять интерес, стала стремиться к успеху. Конечно, ей на ум приходили возможные препятствия, и она говорила о них Джессопу:

– Вы утверждаете, что меня не разоблачат – что они лишь в общих чертах знают, как выглядит Олив Беттертон. Но как вы можете быть в этом уверены?

Джессоп пожал плечами:

– Точно мы ни в чем не можем быть уверены. Но нам известен образец, по которому строятся подобные международные организации. Их отделения в разных странах очень мало связаны друг с другом. Для них это создает преимущества. Если мы нащупаем слабое звено в Англии (уверяю вас, слабое звено имеется в каждой организации), это никак не отразится на происходящем во Франции, Италии, Германии или где-нибудь еще, так что мы вскоре опять окажемся в тупике. Каждое звено знает свой собственный маленький круг обязанностей – не более. Готов поклясться, что группе, действующей здесь, известно, что Олив Беттертон прибудет таким-то самолетом и что ей следует дать такие-то инструкции. Понимаете, сама по себе она не представляет интереса. Если они намерены доставить ее к мужу, то потому, что этого требует муж и что им кажется, будто ее присутствие улучшит его работу. Сама Олив всего лишь пешка в игре. Не забывайте, что идея заменить настоящую Олив Беттертон фальшивой была сиюминутной импровизацией, возникшей вследствие крушения самолета и цвета ваших волос. Наш план операции заключался в том, чтобы вести слежку за Олив, узнать, куда она едет, с кем встречается и так далее. Именно этого будет ожидать противник.

– Вы уже пробовали нечто подобное раньше? – спросила Хилари.

– Да, в Швейцарии. Мы наблюдали за Олив очень незаметно и именно потому потерпели неудачу. Если кто-то и вступал там с ней в контакт, то мы этого не знаем. Значит, контакт был очень кратким. Естественно, они ожидают, что за Олив Беттертон будут наблюдать, и готовятся к этому. Нам придется работать тщательнее, чем в прошлый раз, чтобы перехитрить противников.

– Выходит, вы будете наблюдать за мной?

– Разумеется.

– Каким образом?

Джессоп покачал головой:

– Этого я не могу вам сказать. Для вас же лучше пребывать в неведении. Вы не сможете выдать того, чего не знаете сами.

– Думаете, я бы это выдала?

Лицо Джессопа вновь обрело совиное выражение.

– Не знаю, насколько вы хорошая актриса – и хорошая лгунья. Дело ведь не в том, чтобы не сболтнуть лишнее. Иногда достаточно резкого вздоха, паузы в каком-то действии – например, закуривании сигареты, чтобы узнать чье-то лицо или имя. Вы можете быстро скрыть оплошность, но ее будет вполне достаточно.

– Понятно. Это означает, что придется быть настороже каждую долю секунды.

– Вот именно. А пока учите уроки! Считайте, что вы снова поступили в школу. Олив Беттертон вы уже досконально изучили – переходите к следующим заданиям.

Коды, сигнализация, разные приспособления… Экзамены, попытки сбить ее с толку, гипотетические схемы и ее реакция на них… В итоге Джессоп кивнул и заявил, что полностью удовлетворен.

– Я же говорил, что вы способная ученица. – Он похлопал ее по плечу, словно добрый дядюшка. – Запомните: какой бы одинокой вы себя ни чувствовали, возможно, это окажется не соответствующим действительности. Я говорю «возможно», так как не могу сказать больше. Мы имеем дело с умными дьяволами.

– А что произойдет, – спросила Хилари, – если я достигну конца путешествия?

– То есть?

– Когда я наконец окажусь лицом к лицу с Томом Беттертоном.

Джессоп мрачно кивнул:

– Вы правы – это опасный момент. Могу лишь сказать, что, если все пройдет хорошо, у вас должна быть защита. Я имею в виду, если события будут развиваться так, как мы надеемся, но не забывайте, что у этой операции очень мало шансов на успех.

– Кажется, вы говорили, один из ста? – сухо осведомилась Хилари.