– Боже мой, в моем доме есть хоть один служащий, который не состоит на службе у какой-нибудь Персоны?

– Из дома не удалялись только кухарка и дворецкий. Но мои осведомители проверили их историю. Она последние двадцать лет прослужила помощницей главного повара Корина Хулиана.

– Он явно ко мне не ровно дышит. Решил одновременно разорить и отравить? – с грустью усмехнулась Мина.

– По крайней мере, он занял ключевые позиции твоего жизнеобеспечения. А вот историю твоего нового дворецкого, даже при более детальном расследовании, выяснить не удалось.

– Я смотрю, ты сегодня весело провел день.

– Я так не развлекался с тех пор, как заставил тебя съесть то омерзительное печенье, убедив, что испек его лично для тебя собственными руками.

– Сегодня утром в состоянии аффекта я благодарила тебя за розыгрыши, в которые ты меня втягиваешь. Но сейчас совсем не уверена, что так же благосклонно отношусь к этому вопросу, эта история с печеньем была очень жестокой шуткой!

– Ты благодарила меня? Что-то не припомню... Дорогая, твои чувства ко мне столь сильны, что ты постоянно мысленно говоришь со мной? Тогда становится понятно, почему вчера ты так быстро согласилась стать моей женой.

– Боюсь, что при твоем дальнейшем подобном поведении, я так же быстро постараюсь стать твоей вдовой.

– Джельсамина, ты забыла, что от моей жизни зависит судьба этого мира? Неужели, ты столь эгоистична, что ради собственного удовлетворения пожертвуешь жизнями всех живых существ?

– Дайка подумать.... Если при этом я отделаюсь от такого самодовольного и напыщенного болвана, как ты, безусловно, мой ответ “ДА”!

– Дорогая, ты разбиваешь мне сердце.

– Дорогой, не волнуйся, я буду делать это медленно! Чтобы не упустить ни толики удовольствия от твоих мучений.

– Мина, я тебя люблю!

– Яго, считай, что я тебя тоже, – девушка положила голову на плечо кузена и постаралась насладиться каждым мгновением этой чудесной прогулки.

– Если бы ты знал, как давно мне не было так хорошо! За последние месяцы я научилась ценить моменты жизни, которым раньше не придавала никакого значения. Год назад я и подумать не могла, что буду счастлива до слез, только оттого, что проедусь с тобой по вечернему городу.

– Мина, не заставляй меня чувствовать себя виноватым. Поверь, я делал все, чтобы пробиться к тебе, но все мои усилия разбивались о глухую стену. Думаю, что это не удалось бы никому.

– А вот тут ты ошибаешься. Кое-кому это все-таки удалось. Сегодня ночью я получила письмо от Джинни.

– Как же ее письму удалось обойти жадные лапы мадам Аннет?

– Простым и древним, как мир, способом, через ноллана.

– Понятно, ее почтальон оказался таким маленьким, что смог прошмыгнуть в дверь и оказаться незамеченным?

– Нет, просто он постучался в окно. В гимназии она познакомилась с неким сногсшибательным молодым человеком по имени Чано, и он помог ей передать через одного ноллана мне письмо. Я удивлена, почему ты не воспользовался такой же возможностью.

– Прости, писать письма это немного не мое. Ну, чтобы я тебе написал?

– Все что угодно! Как ты живешь, какие новости в мире, почему не заходишь. Яго, мне было так одиноко, что я была бы рада, даже если бы ты написал мне родословную своей кухарки!

– Прости, Мина, но писать письма я не умею и не люблю. Ну, неужели, среди такого количества находившихся в доме людей, не нашлось ни одного, с кем ты могла нормально общаться? Неужели все так печально?

– Будучи в собственном доме, я постоянно нахожусь среди вражески настроенных по отношению ко мне людей. Впрочем, не стоит больше это обсуждать, чтобы ты не счел, что я ною. Если честно, я очень устала и безумно хочу спать. Отвези меня домой.

– Я старался воздержаться от вопроса, но ты же знаешь мое природное любопытство. Почему моя невеста явилась к себе в спальню, ближе к рассвету, в то время, как я ее покинул около полуночи?

– Просто гуляла по дворцу.

– В одиночестве?

– Вот только не надо делать вид, что ты ревнуешь! В одиночестве. Яго подумай о том, что с того момента, как Корин Фоли нашел меня и вернул домой, я ни минуты не находилась в доме без присмотра чужих глаз. Причем, очень назойливого присмотра. Я не знаю, как все будет складываться теперь, но до вчерашнего дня я была больше похожа на заключенную, к которой приставили наблюдателей, чтобы она не повесилась, или не перерезала себе вены.

– Мина, ты говоришь ужасные вещи.

– Яго, то, что происходило со мной, было не менее ужасным. Ты можешь себе представить мой ужас, когда я просыпалась и вдруг видела стоящий надо мной темный силуэт. А когда я с воплем сбивала с кристалла защитный колпачок, то обнаруживала, что это какой-нибудь очередной воспитатель, которому показалось, что я недостаточно ровно дышу. И на мои крики, чтобы меня оставили в покое, мне менторским тоном сообщалось, что они тревожатся обо мне, и я должна быть благодарна. Потому как, после смерти матери, я стала никому не нужна и кроме них некому обо мне позаботится.