– Морган, прости, если как-то задел твои чувства, – подхватился Дэймон, – просто я воспринимаю тебя как Фоли. Согласись внешне ты больше походишь на представительницу сейма отца. – Лицо Морган стало похоже на застывшую гипсовую маску.

– Я Куори! Я Хельга сейма Куори, подданная Малкани Джельсамины Валенте Мальдини, – звеневшая нотка гнева в голосе девушки заставила распахнуться глаза Касиано. Он так до конца и не поверил, что его сестра может отрицать свою принадлежность к сейму Фоли. То чем он так гордился, для его сестры, похоже, было проклятьем.

– Мона, – Мина взяла девушку за руку, – почему ты отрицаешь то, что в твоих жилах течет кровь Фоли? Я поняла бы, если б ты души не чаяла в своей матери, но это не так. Ни с одним из родителей у тебя никогда не было тесной привязанности, чтобы занимать такую жесткую позицию.

– Не знаю, – упрямо покачала головой Морган, – единственное, в чем я уверена, так это в том, что я Куори!

– Ну, хорошо, хорошо – успокаивающе почти пропела Мина, – в повседневной жизни это не имеет особого значения.

– Да, но если я Куори, то не должна пить вашу с Яго кровь, – продолжая хмурить брови, возразила Морган. Мина растеряно взглянула на Хулиана. Яго, решил взять дальнейшие переговоры на себя.

– Корин Хулиан, надеюсь, для вас не составит труда найти в вашем сейме человека, который станет для Морган покровителем и даст ей свою кровь. Ни вы, ни Касиано, в виду близкого родства не можете выступить в роли покровителя для Моны. – Хулиан почти зеркально повторял нахмуренное выражение лица дочери.

– Дело в том, что я не уверен, что ей можно пить кровь Фоли. Я чувствую ее голод, и, безусловно, это голод Фоли. Более чем уверен, поместите ее в комнату с буйно-помешанным, и он тут же успокоится.

– Но я так же как вы видел, как Морган наслаждалась, когда Мина защитила ее перед сестрой. И это была не просто радость от того, что за нее кто-то заступился. Это было очень похоже на наше чувство торжества.

– Может быть так, что Морган способна питаться и тем и другим чувством? – произнес вопрос, который взволновал всех, Дэймон. Все перевели взгляд на Хулиана.

– Не смотрите на меня так, – раздраженно буркнул Корин Фоли, – я не знаю ответа на этот вопрос.

– Значит я, все-таки, умру? – опять потеряв надежду, спросила Мона.

– Ты не умрешь, – резко вскинулся Хулиан, – я не позволю этому случиться. Если вы позволите, я бы хотел уединиться, чтобы связаться с Фалем Хусто. Если кто и знает ответ на этот вопрос, так это он.

– Да, конечно! – Яго встал, чтобы проводить Корина Хулиана в соседнюю комнату. Он поторопился это сделать сам, из опасения, что кто-нибудь из слуг может проводить Хулиана в кабинет. Подобного кощунства по отношению к отцу Яго не мог допустить. И хотя головой он понимал, что это просто ребячество, его воротило, что Корин Фоли будет сидеть в кресле его отца. Оставшись без Хулиана в окружении сплоченных между собой молодых людей, Касиано почувствовал себя на вражеской территории. В принципе, это чувство не покидало его с самого прихода, но зная чрезмерную импульсивность сына, Хулиан все время его “гасил”. А сейчас, когда отец был вынужден все свои силы бросить на то, чтобы связаться с Хусто Диасом, Чано остался “без прикрытия”. Джакомо, Дэймон и Джельсамина производили впечатление сплоченной троицы, готовой порвать любого, кто только скажет “гав”. Морган, хоть и не проявляла к нему явной агрессии, союзницей тоже было трудно назвать. Почувствовав надвигающуюся паузу, Чано решил задать вопрос, который его волновал.

– Малкани Джельсамина...,

– О! Прошу вас, просто Мина! – Касиано слегка споткнулся об эту просьбу Малкани Куори, но быстро взял себя в руки и с улыбкой ответил,

– Только в том случае, если вы будете звать меня Чано.

– Чано? – на лице Джельсамины отразилось некоторое смятение, она будто пыталась что-то вспомнить.

– Да, Чано это сокращенный вариант от Касиано.

– Ах, ну конечно. Так, что вы хотели сказать, Чано?

– Хотел вас спросить, правда ли что Джинни возвращается домой? – Мина пристально взглянула на сына Корина Хулиана и попыталась хоть что-нибудь прочесть по его лицу. Попытка была абсолютно тщетной. Если что и могло выдать Касиано, так это глаза, которые слишком заинтересованно ожидали ответа.

– Да, это правда. В какой-то момент я поняла, что слишком соскучилась по своей подруге, и решила, что пора прервать ее пребывание в гимназии Фоли. – Про себя Джельсамина подивилась скоростью, с которой до молодого человека дошли новости о переменах в жизни Джинни. Но вспомнив, о количестве шпионов его отца в ее доме, она тут же перестала удивляться чему либо. – Чано, а позвольте вас спросить, что вы делали в гимназии, насколько я могу, судить из возраста гимназиста вы давно вышли.

– Совершенно верно. Я преподаю молодым людям нашей гимназии основы бизнеса, и когда они были с дружественным визитом у девушек, сопровождал их.

– Чано, а знакомство с гимназистками входит в обязанности сопровождающего студентов преподавателя? – Мина решила прощупать почву издалека. Трудно было разобраться, что произошло между Джинни и Чано, и почему она написала отцу, что ее сердце разбито.

– Конечно, нет, – улыбнулся ей Чано, – но вы же понимаете, что ни один мужчина в здравом уме, оказавшись в пределах видимости Джинни, не может не забыть обо всех правилах и ограничениях, и не бросится сломя голову перед этой плутовкой на колени. – Мина поперхнулась легким молодым фари от столь откровенного заявления Чано. Что-то не похоже было, что молодой отпрыск Борджиа собирался скрывать или отрицать роман с Джинни. И уж как-то совсем не вязалось подобное заявление с теорией о том, что он разбил Джинни сердце. Может быть, она поторопилась, выписывая подругу из гимназии? Может она что-то неверно поняла в том письме?