Шрифт:
– Ну, ладно, работать надо. А то скоро к нам Юра Любый заявится!
Юрий Николаевич Любый был ассистентом кафедры психиатрии, работал над докторской диссертацией, а Туманский помогал ему организовать для этого надлежащую экспериментальную базу. Фёдорову очень хотелось поговорить с Юрой о новом пациенте – том самом, который был отправлен на психиатрическую экспертизу в связи со странностями поведения. Экспертизу провели на другой день после задержания его с пневматической винтовкой сотрудниками милиции. Повод для беседы с психиатром имелся самый подходящий: сегодня звонили из милиции, интересовались паспортными данными Фёдорова, чтобы правильно отразить их в почётной грамоте – в благодарность за помощь при задержании общественно опасного вооружённого преступника. Но, пропустив при выходе из кабинета всех впереди себя, Фёдоров услышал просьбу заведующей:
– А вас, Алексей Витальевич, я просила бы задержаться!
– А вы, Штирлиц, останьтесь. ещё на одну минуту! – сказал голосом Броневого с.н.с. Юра Туманский, уже взявшийся за ручку двери кабинета, но остановившийся в дверях, чтобы, подмигнув, бросить с улыбкой эту реплику.
– Слушаю вас, группенфюрер! – вытянулся Фёдоров. В их отделе сотрудники любили пошутить. Это, случалось, здорово помогало при неладах и неудачах в работе.
То, что сказала Михайлова, Фёдорова удивить не могло. Но поскольку в прежней жизни это его бы, вне всяких сомнений, сильно огорчило, он постарался придать лицу серьёзное и невесёлое выражение, глядя в сторону и несколько вниз. Речь шла о предстоящем сокращении штатов, о том, что Аполлоша предложил именно его кандидатуру и что она, Михайлова, сегодня записалась на приём к профессору Леонтьеву. Фёдоров взглянул своей проницательной начальнице в глаза.
– А не могли бы вы, Евгения Дмитриевна, показать Леонтьеву мою новую статью? Я сейчас принесу, если позволите, – предложил он, увидев, что лицо Михайловой помрачнело. Ясное дело: она подумала, что Фёдоров опять передаст готовую статью, ещё и с актом экспертизы.
Не дожидаясь ответа, он поднялся с кресла, вышел из кабинета за статьёй. Через минуту протянул Михайловой картонную папку с тесёмками, в которой находилась статья. Но статья была подготовлена им в том самом виде, как любил Аполлоша – без названия, без авторов, без подписей и без актов экспертизы. Евгения Дмитриевна быстро развязала тесёмки, проглядела первую страницу, перебрала все листы и подняла посветлевший взгляд на Фёдорова:
– Ну, наконец-то, догадались, Алексей Витальевич! Да, думаю, это надо профессору показать! Ну, идите, работайте!
Алексей Витальевич долго раздумывал, как ему обратиться к Юрию Николаевичу с вопросами об их новом пациенте – том самом, которого милиция задержала с оружием напротив здания ЦНИЛ. Однако ничего подходящего в голову не приходило. Более того, Фёдоров так и не смог решить, а стоит ли вообще обращаться к психиатру с вопросами на эту тему. Думая обо всём этом, Алексей Витальевич контролировал себя, но нет, раздвоенности сознания не возникало. Было непонятно, что это означает. Не свидетельствует ли о том, что любой вариант пригоден?
Однако, когда в ЦНИЛ пришел Любый, всё решилось само собой. Любый был приветлив и оживлён, как никогда.
Поздоровавшись со всеми, он сразу же подошёл к Фёдорову и произнёс:
– Ну, Алексей Витальевич, спасибо тебе – удружил! Крестник-то твой – на редкость интересный больной!
– Какой ещё крестник? – сделал Фёдоров непонимающий вид.
– Ну, как же! Тот самый псих с ружьём, которого ты сосватал в милицию, а милиция сдала нам!
– Ну, и что же ты нашёл в нём такого интересного? – вяло, как бы по необходимости поддерживая разговор, спросил Фёдоров. – Он и вправду больной?
– Факт! Шизофреник. Параноик с манией преследования. Но как интересно бредит – прямо роман!
– Ну, так запиши!
– Что ты! Это же чистая антисоветчина! Коммунистов ненавидит, Америку прославляет, говорит: хорошо и правильно, что они войска к нам ввели. Но больше всех тебя ненавидит. Ну, это-то как раз естественно…
– То есть как это "естественно"? – спросил Фёдоров с негодованием в голосе.
– Так ведь из-за тебя же его милиция взяла! Ты же его на опознании признал! А без тебя, глядишь, постреливал бы себе потихоньку, убивал.
– Ну, и что же ещё интересного? – задал вопрос Алексей Витальевич, будто только сейчас заинтересовавшись темой, предложенной Юрой.
– У-у! фантастический роман! – увлечённо продолжил рассказ докторант-психиатр. – Говорит, будто он сотрудник какой-то „федеральной службы безопасности". Надо же, так складно бредить! Что послал его сюда… Нет, ты меня слушаешь?
– Слушаю, слушаю! – бодро ответил Фёдоров. – Это и правда интересно.
– Так вот. Рассказывает, будто его послали сюда из будущего, из две тысячи какого-то года, 2010-го, кажется. Что он выполняет особо секретное задание какого-то там босса. При этом утверждает, что эту секретную операцию „заказал" лично Распутин, которого он называет Владимиром Владимировичем. Может, с Маяковским спутал? Потом сказал, что должен сделать официальное заявление, но что всего рассказать не имеет права, а в его задание входило уничтожение всех работников нашей ЦНИЛ. Представляешь? А тебя – в первую очередь, потому что ты…– только не падай!– опасен для государства. Думаю, что это он придумал уже после задержания его милицией. Говорит, что за работу ему обещали десять миллионов долларов и постоянное место. знаешь где? В государственной думе России! Во даёт! Придумал целую государственную систему! Бред его носит систематический характер! Но самое интересное, что во всём остальном он – нормальный человек, только агрессивность очень высокая. А так – и в пространстве ориентируется, имя своё, возраст правильно называет, считает отлично.
– А сколько ему лет?
– Двадцать один по паспорту, – ответил Юрий Николаевич, завершив свой рассказ так:
– Если бы не этот бред с перемещением во времени, выдуманными секретными службами, какой-то государственной думой, расплатой долларами, наличием чувства овладения, да ещё замысла на убийства, то вполне мог бы сойти за здорового! Все тесты выполняет идеально. Коэффициент интеллекта – сто двадцать. То есть он вполне сохранный во всём остальном. Да, ты бы Алексей зашёл, я организую тебе с ним беседу. Это впрямь как роман. Ты же с нашей завкафедрой сотрудничаешь, вон Людмила Акимовна клинические испытания твоего экспериментального метода лечения завершила. Очень тебя уважает. Вы же с ней соавторы! Заходи! Правда, интересный больной. Я таких ещё не видел. Да ещё, знаешь, он вежливый такой. И, что интересно, всех