— Что — может быть? — спросила она.

— Что? — Мира будто очнулась.

— Ты сказала — может быть...

— А, да. Может быть, Арнису просто и не хочется оставаться... ну, плохо ему здесь.

Ильгет поняла, что Мира хочет сказать этим, и мудро решила не продолжать тему.

Она вспомнила о другом. Вчера Пита снова дулся на нее. Высказывал претензии. И тут он был, наверное, прав — она холодная. Он так красочно живописал, как ему с ней плохо... наверное, действительно плохо. Как бесчувственная лягушка, как бревно. Ильгет казалось, что она старается не быть такой. Но ведь сложно изображать страсть, которой нет.

— Мира... можно я... немного скользкая тема, но мне больше не с кем посоветоваться... как у тебя насчет секса с мужем?

Мира задумчиво посмотрела на подругу.

— Иль, а почему ты спрашиваешь? Догадываюсь, что у тебя довольно-таки хреново с Питой, так?

— Да если бы было хреново, мне-то все равно. Но ему плохо, понимаешь? Для мужчин это главная радость в жизни, а я...

— Ой... ты знаешь, для меня это тоже одна из главных радостей, — сказала Мира.

— Завидую, — вздохнула Ильгет.

— Я всегда так мечтаю... когда на акции, далеко от Лукаса. Знаешь что, Иль, я думаю, что у тебя может быть не все в порядке. Твое тело, если уж честно, столько пережило, такой стресс, что... ты с врачом не говорила об этом?

— Ну, я лечилась от вагинизма. Теперь боли нет, но все равно... При чем тут врач? Он же не может усилить мои желания.

— Обычный врач нет, но может быть, сексопатолог? Хотя у тебя же не патология... Ну не знаю. Есть такие психологи. Надо поискать в сети.

— Вообще это мысль, — согласилась Ильгет, — пожалуй, поищу. Вдруг поможет.

Ильгет стала посещать сексопатолога. Но психологические занятия, упражнения на расслабление пока не давали особого результата. Постоянное недовольство Питы и его требования еще усугубляли ситуацию. По требованию Ильгет, конечно, могла сделать все, что угодно, но вот того, что необходимо в сексе — любви, страсти, желания играть — моральное насилие никак не прибавляло. Скорее, наоборот.

Вскоре она закончила подготовку и сдала эмигрантский минимум. Экзамен длился восемь часов, четверо педагогов задавали Ильгет вопросы и задачи, совершенно не заботясь о порядке предметов, там был и простейший навигационный расчет, и математика, и теория подпространства, и космография, и физика, и генетика, и гуманитарный цикл — два иностранных языка (с этим у Ильгет проблем не было, в дополнение к лонгинскому она наконец-то выучила томи в совершенстве), история цивилизаций, история искусств, социология, психология... даже просто перечислить названия всех предметов — и то сложно. Но Ильгет готовилась долго и с мнемоизлучателем. Сдала она и физподготовку, но упрощенный курс дался ей легко, этим-то она занималась всерьез. Теперь и Пита начал заниматься по программе в спортзале, понимая, что сдавать все равно придется.

Вернувшись с экзамена, Ильгет не застала дома мужа. Это ее поразило. Пита никогда не выходил один, разве что в спортзал или по делам. Но он же никуда не собирался. И не предупредил, и не оставил сообщения. Ильгет позвонила мужу на спайс — ответа не было.

Ну и ладно. Она сможет сегодня побыть одна!

Боже мой! Чем бы заняться? Ванну принять... поваляться с книгой... гитара — а что, это мысль. За гитару не бралась уже несколько месяцев. Ильгет в волнении пересекла гостиную большими шагами. Писать... несколько месяцев даже не прикасалась к своему сайту. И даже не вспоминала о том, чтобы сочинить что-нибудь — какое там. Не до того было! И сейчас ничего в голову не идет...

Да, но Пита скоро придет... ну конечно же. Мало ли куда он мог выйти.

Ладно, пока устроим торжественный ужин... Ильгет вышла в кухню. И накрывать на стол не буду, подумала она. Ненавижу накрывать на стол! Положу себе на поднос все, что хочется... завалюсь на кровать, буду смотреть какой-нибудь фильм, какой-нибудь простой, про любовь, про эстаргов, про реальные, настоящие приключения в Космосе. Только не про войну. Она подошла к коквинеру, задумалась, из гастрономической медитации ее вырвал звонок вызова. Ильгет обернулась к экрану, ожидая увидеть Питу, не может же быть, чтобы он исчез так внезапно. Ей улыбалась Мира, черноглазая, с зачесанными назад гладкими волосами.

— Иль! Ну как?

— Сдала, — мгновенно сообразила она. Уже и забылось радостное событие.

— Это надо отметить, — деловито сказала Мира, — ты как насчет того, чтобы в «Ворону» завалиться?

— Прямо сегодня, что ли?

— А что? Я ребят предупредила, все в боевой готовности. Мужа бери с собой, — добавила она, помедлив, — хватит ему уже избегать нашего общества.

— А его нет дома, — сказала Ильгет слегка растерянно.

— Ну так тем более! Пошли.

Ильгет молчала.

— Чего?

— Да понимаешь... я думаю, что он вернется, — сказала Ильгет, — придет, а меня нет. Он расстроится.

— Да? — теперь, похоже, расстроилась Мира, — ну все равно. Я тебя поздравляю.

Она отключилась. Ильгет вздохнула. Представила уютные столики «Синей вороны», музыку с эстрады, вьющуюся по перегородкам зелень. Сто лет там не была. Сто лет не слышала шуточек Гэсса. И не пела с ребятами. Да и сама, собственно, не пела.

Она тщательно подавила нехорошие мысли. Что же поделаешь, муж дороже. Семья важнее. Заказала себе ужин, пирожные. Присела в гостиной, выбрала фильм...