— Не угодно ли вам взять адреса адвокатов «Газетт»? Ваш юрист сможет связаться с ними, когда эта статья будет напечатана.

Уилкокс пробормотал слово, которое Борегард никогда не предполагал услышать в присутствии дамы. Кейт, не краснея, продолжала печатать.

Финансовый магнат нахлобучил шляпу и удалился, раздраженно протиснувшись мимо Борегарда.

— Глупая маленькая потаскушка, — сказал он.

— Девочка или я? — крикнула ему вслед Кейт.

Борегард заменил Уилкокса на линии огня, встав у стола Кейт. Она подняла глаза, чуть улыбнулась и продолжала печатать.

— Чарльз, привет тебе! В какую неприятность я угодила на этот раз?

— Ты, похоже, вполне способна сама отыскать их сколько угодно.

— Этот человек покупает детей для ужасных целей. И все-таки для него это, похоже, окончится получением титула. Пожалованием в рыцари!

— Сомневаюсь.

— Другие до него получали. — Она разом перестала печатать и взглянула на него. — О, я понимаю. Словечко, замолвленное кому надо. Зачеркнутое имя в списках. Сомкнутые ряды. Ничего в открытую, знаете ли, если это может взбудоражить толпу. Только недомолвки. Кое-что еще не доделано, видите ли. У него все в порядке с деньгами, и с домом, и с видами на будущее. Но он не джентльмен.Ты, наверно, можешь это сделать. Я не недооцениваю вашего призрачного влияния. Но увидеть, как этому чудовищному типу набросают черных шаров, — вовсе не предел моих мечтаний. Я бы охотнее посмотрела, как его лишат шаров вовсе. [31]

Борегард был шокирован. Кейт всегда была резкой, но он никогда не слышал, чтобы ее голос звучал с таким чувством.

Она успокоилась и оперлась локтями о стол. Прическа ее растрепалась.

— Прошу прощения. Я не должна была налетать на тебя. Ты здесь ни при чем.

Борегард вытащил лист из машинки. Кейт печатала детские стишки.

— Мистер Стед больше не напечатает ничего про Уилкокса, — призналась она, имея в виду редактора. — Он готов провозгласить целый крестовый поход, с жаром разоблачая «роль падших девиц в современном Вавилоне», но, честно говоря, нашим юристам далеко до тех, которых может себе позволить Уилкокс. Стед хочет остаться в бизнесе.

Кейт взяла бумажный лист, скомкала его в шарик, кинула и промахнулась мимо мусорной корзины.

Борегард прикидывал, как лучше подступить к делу.

— Какие у тебя планы насчет юбилея? — спросил он.

— Никак ты желаешь сопроводить меня на эту небольшую церемонию в Тауэр, и при этом предполагается, что я не буду знать, что ты затеваешь? Будь это так, я бы заподозрила, что ты просто заманиваешь меня туда, чтобы меня смогли заковать в кандалы и заточить в самую глубокую из подземных тюрем.

— Я подумал, что тебе как репортеру это могло бы быть интересно.

— Она довольно славная старушка, наша королева. Но я не считаю, что она должна править на моей земле. Или еще в нескольких красных пятнах на карте. Я предполагала, что отпраздную юбилей, уютно приковавшись к какой-нибудь славной ограде, одетая в цвета ирландского флага и оплевываемая патриотическими толпами.

Борегард не мог не заметить слабую трещинку в рассчитанном возмущении Кейт.

— Могу я повлиять на твой выбор?

Она посмотрела на него с комической жалостью.

— Конечно, не могу, — продолжил он, улыбаясь. — Однако нужда заставляет. Что тебе известно о Деклане Маунтмейне?

Комическое выражение разом стерлось с лица Кейт.

— Чарльз, нет!

— Не понял.

— Во что бы ни ввязался Маунтмейн, не суйся в это. Бывают дураки, и мерзавцы, и мошенники, и изверги. Он — все это разом. По сравнению с грехами Маунтмейна делишки Генри Уилкокса — просто небольшие шалости.

— Всплыло его имя.

— Я не желаю иметь с ним ничего общего. Что бы это ни было.

— Значит, ты не хочешь быть моей гостьей в Тауэре. Увидеть Камень Семи Звезд.

— Это совсем другое дело. Это предложение я принимаю. Благодарю вас, любезный господин.

Она поднялась и перегнулась через стол, чтобы поцеловать его в щеку.

— Что мне надеть? Что-нибудь зеленое? [32]

Он рассмеялся:

— Неужто осмелишься?

Она хихикнула.

Глубина ее антипатии к Маунтмейну омрачала их веселье. Борегард с тревогой подозревал, что Майкрофт направил его на верный путь и что ему крайне не понравится, куда этот путь его приведет.

Во внутреннем дворе Британского музея расхаживали полисмены. В нескольких высоких окнах горел свет. Борегард понял, что освещенное помещение — это зал Древнего Египта.

Его вызвали из дома в Челси шифрованной запиской. Перед тем как его разбудил слуга, Бэрстоу, ему снился египетский сон, и он плыл вниз по Нилу на барке, преследуемый оравой людей Махди — что действительно было с ним в этой жизни — и фараона времен Исхода, — чего, конечно, не было.