— Женщины! — автоматически поправила его Маша, поглядев по очереди на

Элдуисара и Витю в поисках поддержки. Эльф пожал плечами, а Витя

кивнул головой и сказал 'Ага!'. Как это 'Ага!' надо было понимать — то ли

молодой человек был согласен выделить девушке украшения во временное

пользование, то ли подтвердил, что она не баба, а женщина, осталось

неизвестным.

Скорее всего, потому, что это никому не было интересно.

Нар просто пропустил слова парня мимо ушей. Гному было не до того.

Наморщив лоб, он обдумывал, как бы подоходчивей ответить девушке.

Наконец он заговорил проникновенным голосом:

— Понимаешь… Дело даже не в том, что ты можешь запросто потерять эти

цацки в пути, особенно, когда мы попадём в очередную переделку. И не в

том, что, например, вот эти красивые, но здоровенные и тяжёлые серьги за

один дневной переход оттянут тебе уши до колен… Дело в том, что мы сейчас

в походе, и не можем привлекать к себе излишнего внимания. В любой

момент мы можем встретиться с разными… ой, разными людьми. И не

людьми… А золото — это большой соблазн. Те, кто прошел бы мимо, не

обратив на нас внимания, увидев драгоценные побрякушки, наверняка это

внимание обратит… И может попытаться немного укоротить нам жизнь ради

обладания ими. Кроме того, на постоялых дворах или рынках с богатых

клиентов дороже дерут. А оно нам надо? Это не говоря о том, что всё это — в

лучшем случае ворованное. А в худшем… Представляешь, что будет если мы

встретим человека, у которого, или у знакомого которого это украдено?

Доказывай потом, что ты не дрангхир… — гном помолчал немного, глядя на

расстроенную Машу, которая уже поняла, что ей сейчас откажут, и сказал: -

Всё, что могу тебе предложить, это нести долю добычи, состоящую из твоих

любимых цацек. Но в мешке, никому не показывая. Можешь одевать

покрасоваться, но только когда вокруг точно никого не будет, и когда я

разрешу… Вот, как сейчас, например.

— Ой, спасибо! — Маша хлопнула в ладони, подпрыгнув на месте, и

принялась перебирать сваленное в кучу богатство. На лице её отобразилась

откровенная жалость, что пальцев на руках только десять, и их не хватит,

чтобы надеть сразу все перстни. А ушей вообще — только пара…

Стоящие рядом представители мужского пола наблюдали за

разворачивающимся действом с одинаковым снисходительным выражением

на лицах.

Девушка примеряла колечки по очереди и в различных комбинациях,

прикладывала к ушам серьги, на запястья нацепила серебряные браслеты…

Нашлось что надеть и на шею. Почти в самом конце раскопок среди желтых

монет с профилями каких-то неизвестных мужиков обнаружилась изящная

цепочка. Маша, естественно, потянула за неё, явив на белый свет не менее

изящный кулончик тонкой работы. Девушка положила кулон на ладонь, и

принялась рассматривать его, держа перед собой на вытянутой руке.

— А ну-ка, ну-ка… — Дивный, до того взиравший на кучу золота равнодушно,

вдруг заинтересовался и протянул руку. — Дай!

Маша с неохотой отдала красивую вещицу остроухому. Но тот, к её

удивлению, не стал любоваться работой неизвестных мастеров. Нет, он

поднёс кулончик к лицу, но глаза при этом закрыл и застыл на месте, словно

прислушиваясь к чему-то.

Девушка уже раскрыла было рот, чтобы выразить удивление таким

странным способом знакомиться с прекрасным, но стоящий рядом Нар

коснулся её руки и отрицательно покачал головой, приложив палец к губам.

Вокруг воцарилась тишина.

Наконец Элдуисар открыл глаза и обвёл спутников взглядом, в котором

читалась боль и гнев.

— Эту вещь ещё недавно носила эльфийская дева! С ней произошло

несчастье! Надо идти на помощь!

Наверное, все присутствующие должны были тут же проникнуться

ситуацией, и, как один, броситься спасать неизвестную эльфийку.

Но у Маши, например, первой мыслью была: 'Ах так! Я, видите ли — 'баба',

а какая-то длинноухая — так сразу 'дева'! Вот пусть сам теперь и идёт спасать!'