— Вспомните всех по очереди, сэр Джеймс, — сказал он. — Начните, к примеру, с себя самого. Где были вы в то время?

— Когда пропал браслет миссис Хит, я весь день провел в Тэгли-вуде. Когда ограбили миссис Армитидж, я большую часть времени находился дома. А вчера я ходил на ферму.

Лицо сэра Джеймса расплылось в улыбке.

— Уж не знаю, сочтете ли вы мои передвижения подозрительными, — добавил он и рассмеялся.

— Ничуть. Я попросил вас вспомнить об этом с той лишь целью, чтобы вам было легче вспомнить и про всех остальных. Можете ли вы назвать человека — кем бы он ни был, — который все три раза заведомо находился в доме?

— Знаете, касательно слуг на подобный вопрос никак невозможно ответить, разве что допросив их самих, — я такие вещи в голове не держу. Что же до членов семьи и гостей — их же вы не подозреваете?

— Я вообще никого не подозреваю, сэр Джеймс, — добродушно улыбнулся Хьюитт. — Ни единой живой души. Видите ли, я не могу кого-то заподозрить, пока не буду знать, где этот человек находился. Вполне вероятно, мне и так хватит показаний, но вы, по возможности, тоже должны мне помочь. Возьмем гостей. Был ли кто-то из них у вас все три раза — или хотя бы в первом и последнем случае?

— Нет, никто. И даже собственная моя сестра, как вам, наверное, небезынтересно будет узнать, гостила у нас только во время первой кражи.

— Понятно! А ваша дочь, насколько я понял, все три раза отсутствовала на месте кражи — точнее, находилась в обществе потерпевшей стороны. А ваша племянница?

— Да пропади оно все пропадом, мистер Хьюитт, я не могу говорить о своей племяннице как о какой-то преступнице! Бедная девочка находится под моей опекой, и я не позволю…

Хьюитт поднял руку и укоризненно покачал головой:

— Дорогой мой сэр, разве я не сказал, что не подозреваю ни единой живой души? Позвольте мне просто узнать как можно точнее, кто и где находился во время краж. Кажется, это ваша племянница обнаружила, что дверь миссис Армитидж была заперта — в тот день, когда пропала брошка?

— Да, она.

— Именно так — в тот раз, когда сама миссис Армитидж не помнила, запирала ли она дверь или нет. А вчера она выходила куда-нибудь?

— Нет, кажется, нет. Она вообще очень мало выходит — здоровье не позволяет. И коли уж вы спрашиваете, она была дома и во время кражи у миссис Хит. Но послушайте, мне это не нравится! Смешно даже предполагать, будто она об этом хоть что-то знает.

— Как я уже сказал, я ничего не предполагаю. Лишь собираю факты. Верно ли я понимаю, что это все члены вашего семейства и больше вы ни о чьих перемещениях не знаете — кроме, вероятно, мистера Ллойда?

— Ллойда? Ну, вам уже известно что во время первой кражи его не было дома, дамы встретили его на прогулке. Что до двух остальных случаев — просто не помню. Вчера, кажется, он сидел у себя в комнате, что то писал. Полагаю, это ставит его вне подозрений, а?

Сэр Джеймс вопросительно заглянул в дружелюбное лицо детектива Тот улыбнулся в ответ.

— Ну разумеется, никто не может находиться в двух местах одновременно иначе мы не смогли бы устанавливать алиби! Но пока что я лишь упорядочиваю факты. Видите, мы добрались и до слуг. Разве что в дело замешан кто-то посторонний… Не выйти ли нам теперь из дому?

Лентон-Крофт представлял из себя большое здание, судя по всему возведенное без какого-либо четкого плана. К нему постепенно пристраивали фрагмент за фрагментом — по образному выражению сэра Джеймса Норриса, «как в домино играли». В результате в части здания было три этажа, а в другой части — только два. На ходу Хьюитт внимательно осматривал дом снаружи и ненадолго остановился перед окнами двух спален, которые только что осмотрел изнутри. Вскоре баронет с сыщиком приблизились к конюшне и каретному сараю, где конюх мыл колеса двуколки.

— Не возражаете, если я закурю? — спросил Хьюитт у сэра Джеймса. — А вы не хотите сигару? По-моему, они недурны. Я попрошу у вашего человека огонька.

Через минуту Хьюитт уже вовсю болтал с конюхом.

Сэр Джеймс полез было в карман за спичками, но Хьюитт уже отошел от него и прикурил сигару от спички из коробка, который дал ему конюх. Из каретного сарая выбежал шустрый маленький терьер. Хьюитт нагнулся почесать его за ухом, отпустил какое-то замечание и через минуту уже вовсю болтал с конюхом. Сэр Джеймс подождал его немного, стоя поодаль и нетерпеливо постукивая ногой о камень, а затем двинулся прочь.

Хьюитт беседовал с конюхом около четверти часа, и когда наконец закончил разговор и догнал сэра Джеймса, тот уже собирался вернуться в дом.

— Прошу прощения, что так бесцеремонно оставил вас и заболтался с вашим конюхом, — промолвил Хьюитт, — но собака, сэр Джеймс, — хорошая собака — меня от чего угодно отвлечет.

— Вот как! — бросил сэр Джеймс.

— И вот еще что, — продолжал Хьюитт, не обращая внимания на нелюбезность собеседника. — Вон те два окна на первом и втором этажах, прямо под комнатой, которую занимала вчера миссис Кейзноув. Что там за помещения?