С шумом он отодвинул стул и поднялся. Несколько человек повернули в его стороны головы. Круглые эмалированные миски вместо лиц, гнойники вместо глаз. А прежде он так любил смотреть на лица посетителей. Порой какой-нибудь аппетитно жующий толстяк казался таким симпатичным, что Орас готов был его расцеловать. Прежде… Надо срочно уйти. Немедленно. Если он упадет здесь, его сразу сожрут. Вилки и ножи уже наготове. Он слышал как хищно клацают зубы. Шатаясь, Орас пробирался меж столиков, ощущая противный холод в спине. Бьют всегда в спину. И туда, меж лопаток, должен прийтись удар. И тут в самом деле тело его содрогнулось, будто тяжелое копье по самый наконечник вошло в спину. На подгибающихся ногах он добрался до вестибюля и плюхнулся на банкетку, привалившись головой в массивной раме зеркала.

— Застрял, зараза… — пробормотал Орас.

— Что вы сказали? — швейцар склонился к самому его лицу.

— Противно, когда тебя едят… Заживо… — Орас попытался подняться.

Боль прошла. Но осталось странное онемение в груди и руках.

— Надо было закусывать, — осуждающе вздохнул швейцар, провожая его до дверей. — Вызвать такси?

— Не надо.

— А охрана ваша…

— Кому здесь нужна охрана? Мне? — он самодовольно хмыкнул. — От червяков труп не оградишь.

Когда Орас вышел из зала, женщина в роскошном лиловом платье отложила глянцевую книжечку меню и повернулась к своему спутнику, сухощавому начинающему лысеть господину, неопределенного возраста — что-то между тридцатью пятью и сорока пятью.

— Вы его видели? Что я и говорила — полное ничтожество.

Ее спутник не торопился отвечать — он тщательно изучал меню.

— Слышал, здесь замечательные расстегайчики, ну прямо во рту тают — проговорил он, и как бы между прочим добавил, будто речь шла об очередном блюде. — И всё же я не стал бы так рисковать. Разумеется, физическое устранение — способ очень простой. Но простое решение обычно — самое лучшее.

— Я тоже так думала. И даже был приведен в действие один занимательный планчик. Но он вывернулся. Тогда он еще умел выворачиваться. И я решила — все к лучшему. Труп не выделяет энергопатии, — улыбнулась Катерина. — А я хочу из него кое-что выжать… пусть живет.

Она пригубила коньяк. Позволила себе сделать один глоток — алкоголь гасит энергопатию. А она не желала упустить хоть каплю из своей законной добычи. Пусть саморазрушением занимается Андрей и прочая шваль. Те, кто проиграли. Она, Катерина, выиграла.

— Вы все еще его любите? — спросил ее спутник.

— Хотите меня оскорбить?

— Ни в коем случае. Но всё же… Почему не… — Он слегка звякнул серебряной вилкой по бокалу.

Официант тут же возник подле столика.

— Паюсной икры… — приказал мужчина.

— Бутерброд, два?

— Ведерко.

Официант тут же испарился.

— Его м-м… устранение было бы выгодно вам даже материально. Всё наследовал бы сын. А вы как его опекунша…

— Тут-то вся загвоздка… — скривила губы Катерина. — Мать Олежки — совершенно другая женщина. И она числится в документах вполне официально. Орас признал ребенка и взял его к себе. Но… Я-то к этому уродцу не имею никакого отношения.

— Как же вы позволили так себя обобрать?!

— Не волнуйтесь, материально я независима. Инвалидный приют через подставных лиц принадлежал мне. После взрыва заплатили страховку. Я могла бы купить этот дурацкий ресторан, если бы захотела. Но у меня аллергия к ресторанам.

— Ищите, куда вложить деньги? — спросил мужчина.

— Жду вашего совета.

— Князьям не нужны советы. Но все же я его дам. Купите «Золотой рог.» У меня есть некоторые планы. Когда они исполнятся, «Золотой рог» будет процветать.

Официант поставил перед спутником Катерины серебряное ведерко.

— Энергопатию лучше всего закусывать икорочкой, — сказал мужчина. — Причем без хлеба. В этом случае не бывает эффекта пресыщения. Много раз испытывал на себе. И вам советую.

Книжный магазинчик напротив «Мечты» был все еще открыт в столь поздний час. Теплый оранжевый свет в окнах показался заманчивым, и Орас вошел. Единственный продавец дремал за прилавком. Единственный посетитель не спеша перебирал выставленные книги. Орас прошелся вдоль полок, его взгляд упал на черный переплет с золотым тиснением.

– «Полет одиночки»… А вот и он! Оказывается, мы знакомы… — Орас повернулся к продавцу. — Покупают?

— Не очень… — замялся продавец. — Сегодня утром взяли одну… Ну и сейчас… — Он понизил голос, — вон тот господин. Заходит каждый день утром и вечером и покупает по экземпляру, — он кивнул в сторону старика, который по-прежнему перебирал книги.

Орас обернулся, оглядел странного покупателя с головы до ног и шагнул навстречу.

— Ну и как, Родион Григорьевич, счастливы? Книга наконец на прилавке.