Шрифт:
передает Государыня через Омёбу.
Она совсем близко, и Гэндзи, затаив дыхание, вглядывается в смутные очертания ее фигуры за занавесом. Забыв о своих обидах, он говорит, плача:
«Сияет лунаТак же ярко, как, помнишь, сиялаВ те осенние дни.Но как же, право, жестокТуман, нас с ней разлучивший.Да, «как видно, не только люди…» (97); впрочем, так бывало и в давние времена».
Государыня же никак не может расстаться с сыном, о многом хочется ей рассказать ему, но он еще слишком мал и не все понимает, поэтому ей так и не удается избавиться от снедающей душу тревоги.
Обычно принц довольно рано удаляется в опочивальню, но на этот раз, решив, должно быть: «Не лягу, пока не уйдет Государыня!» – медлит. Видно, что он огорчен, но находит в себе довольно твердости, чтобы не задерживать мать, и это еще больше трогает ее.
Слова То-но бэна встревожили Гэндзи. Терзаясь угрызениями совести и опасаясь новых неприятностей, он перестал сообщаться даже с Найси-но ками.
Прошло довольно много времени, и вот однажды, когда небо готово было брызнуть первым осенним дождем, она – неизвестно, что уж там ей подумалось, – сама написала ему:
«Я напрасно ждала:Вдруг, сухими листами играя,Ветер весть принесет?Но молчишь ты, и тянутся дниТомительной вереницей…»Все вокруг располагало к печальным раздумьям, да и чувства Найси-но ками, которая писала это письмо, таясь от чужих взглядов, не могли не найти отклик в сердце Гэндзи, а потому, задержав посланца, он велел открыть шкафчик, где хранилась китайская бумага, и, выбрав листок Получше, принялся старательнее обычного готовить кисти и прочие принадлежности. Был же он в тот миг так прекрасен, что дамы зашептались, подталкивая друг друга: «Кому бы это?»
«Увы, я успел уже привыкнуть к тому, что, сколько ни пиши, все напрасно, и, окончательно потеряв надежду, погрузился в бездну уныния… Так, я «долго вздыхал о доле своей злосчастной…» (98).
Разлученный с тобой,Томимый тоской безысходной,Плачу украдкой,Но можно ль равнять мои слезыС мелким осенним дождем?Коль сердца открыты друг другу, то невольно забываешь о том, что небо над головой по-прежнему затянуто тучами», – с искренней нежностью писал он.
Очевидно, многие тщились пробудить его чувствительность, но, отвечая им весьма приветливо, он далек был от них душой.
Сразу же после поминальных служб по ушедшему Государю Государыня-супруга предполагала начать Восьмичастные чтения [22] . День Поминовения Покинувших Страну [23] приходился на начало Одиннадцатой луны. Падал густой снег. Государыне принесли письмо от господина Дайсё:
«Вот и насталДень, нас с ним разлучивший.Падает снег.Когда, на какой дорогеВыпадет встретиться вновь?»22
Восьмичастные чтения. – Речь идет о торжественном чтении восьми свитков сутры Лотоса. Чтение продолжалось утром и вечером, в течение четырех дней. Особенно большое значение придавали третьему дню, когда читался Пятый свиток, в котором говорится о том, как будда Шакья-Муни, прислуживая некоему отшельнику, рубил дрова, собирал хворост, приносил воду. В этот день участвовавшие в Восьмичастных чтениях монахи торжественно проходили со связками хвороста и ведрами воды, распевая стихотворение Геки:
«Лотос Закона,Его удалось обрести мне,Собирая дрова,Собирая весенние травы,Черпая воду, его удалось обрести»(так называемое «Шествие дровосеков»). В тот же день положено было подносить дары Будде, поэтому устраивалось еще и «Шествие с приношениями»
23
День Поминовения Покинувших Страну – день поминовения умерших императоров, в данном случае прежде всего имп. Кирицубо. В этот день соблюдали строгий пост и молились
В тот день все предавались печали, и Государыня ответила:
«Одинокие дниТекли чередою унылой.Но сегодня опятьВ воздухе снег кружится.Мнится, будто вернулось былое…»Писала она довольно небрежно, и вместе с тем письмо ее поражало удивительным благородством. Впрочем, возможно, будь Гэндзи менее пристрастен… Ее почерк, изящная простота которого показывала тонкий вкус, был немного старомоден, однако мало кто из женщин сумел бы так написать. Впрочем, сегодня Гэндзи старался не думать о ней, целый день он творил молитвы, и на рукавах его таял снег.
По прошествии Десятого дня Двенадцатой луны начались Восьмичастные чтения. Благодаря стараниям Государыни-супруги церемония прошла чрезвычайно торжественно. Вряд ли когда-нибудь прежде так тщательно отбирали драгоценные валики, шелковую оберточную бумагу, плетенные из тростника футляры и прочие мелочи, не говоря уже о самих свитках с текстами для каждого дня. Впрочем, это никого не удивляло – участие Государыни-супруги придавало особую изысканность и менее значительным церемониям.
Украшения для будд, покрывала для ритуальных столиков были истинно достойны Земли Вечного Блаженства.
В первый день делались приношения в честь предшествующего Государя [24] , во второй – в честь покойной Государыни-матери, затем в честь ушедшего Государя, а как чествование последнего совпало с днем Пятого свитка, многие вельможи сочли необходимым отметить его своим присутствием, невзирая на неодобрение некоторых высоких особ.
В тот день выбору чтецов было уделено особенно пристальное внимание, поэтому, уже начиная с «Шествия дровосеков» [25] , самые привычные слова звучали необыкновенно торжественно.
24
Приношения в честь предшествующего Государя – т.е. в честь отца Фудзицубо, имп. Сэндай
25
«Шествие дровосеков» – см. примеч. 22