Около полудня к знаменитой церкви города Бетлем-черч прибыл кортеж, состоящий из длинного черного лимузина с несколькими мотоциклистами. Его высокопреосвященство, сгорбленный пожилой человек с полузакрытым лицом, подавал свою обтянутую перчаткой руку, на которой сиял аметистовый перстень, знак иерарха римской церкви, для поцелуя. Его сопровождало несколько человек в сутанах чрезвычайно представительного и импозантного вида. Заместитель мэра посетовал, что сам градоначальник будет позже, на что святой отец невнятно ответил, что это не к спеху. Журналистов, пронюхавших про встречу, отодвинули за заграждение, как и многих простых людей, с которыми кардинал не соизволил поздороваться.

В церкви было прохладно и темно. Отец Карнеги бросился приветствовать святого отца из Рима, тот, похвалив интерьер и кинув несколько фраз, сказал, что его, как посредника божьей власти на земле, интересуют сейчас души нескольких именитых жителей Лос-Анджелеса.

– Братья и сестры, – продолжил кардинал дель Сорренто мягким тенором, которого Инна добилась с помощью специального модулятора голоса. – Я думаю, что сейчас самое время для таинств церкви…

Энрике Джарлеоне, его жена и дети, а также прочие благочестивые и богатые католики были в церкви. Первым кардинал соизволил выслушать исповедь сеньора Джарлеоне, который, припав к его руке, заявил, что грехов у него много, но он хочет получить отпущение их всех сразу.

– Сын мой, ты получишь его, – прошептал кардинал, указывая на темную исповедальню. – Не беспокойте нас! – властно приказал он личностям в сутанах, и те, кивнув, встали, заграждая всем, даже охране крестного отца, путь к тому месту, где их шеф должен каяться в грехах.

– Какая осанка, – прошептала сеньора Джарлеоне детям. – Смотрите, мальчики, этот святой отец каждый день видит папу римского. Запомните сей день, он врежется вам в память на всю жизнь!

– Странно, что кардинал приехал раньше, – сказал заместитель мэра своему пресс-секретарю. – В его канцелярии, когда я звонил, сказали, что визит назначен на завтра. И почему все так скрытно, даже с простыми прихожанами не пообщался…

– Отец мой, – говорил Энрике Джарлеоне, стоя на коленях, отделенный тонкой перегородкой от кардинала дель Сорренто. – Каюсь в многочисленных моих прегрешениях… Я прелюбодействовал сотни раз, занимался непотребными делами, даже лишал людей жизни. Но я истинный католик, вы же знаете это, я верю, что господь простит меня…

– О да, сын мой, – прошептал кардинал. – И через секунду ты будешь иметь возможность сказать господу слова в свое оправдание лично!

Выстрел, произведенный в голову Энрике из «беретты» с глушителем, не был услышан из-за благочестивой игры местного органиста. Сладостные и высокие ноты фуги Генделя разлетались по храму. Убедившись, что Джарлеоне мертв, кардинал Марко дель Сорренто вышел из исповедальни.

– Грешник вспоминает свои грехи, – произнес он. – Оставим его на пять минут в одиночестве. Святой отец, – обратился он к настоятелю храма, – прошу вас, проводите меня… – Кардинал прошептал что-то на ухо священнику.

– О да, ваше высокопреосвященство, – скромно потупив взор, ответил тот. – Сюда, пожалуйста, во внутренние помещения…

Скрыться из храма было проще простого. В туалете, сбросив с себя красный балахон, купленный в магазине как маскарадный плащ вампира, сняв старческий грим и парик с красной шапочкой, Инна, став безликой девушкой, чье лицо закрывали большие темные очки, скрылась через окно во внутренний двор.

Спустя полчаса отец Карнеги, забеспокоившись, не стало ли его высокопреосвященству дурно в туалете, заглянул туда и обнаружил только остатки карнавальной одежды. Взволнованный и тем, что мистер Джарлеоне не подает никаких признаков жизни, святой отец заглянул внутрь исповедальни и понял, что для беспокойства есть веские причины – Джарлеоне был мертв, а орудие убийства валялось на том месте, где совсем недавно сидел его высокопреосвященство кардинал Марко дель Сорренто.

– Чертов поп! – заорал глава охраны Энрике, потрясая пистолетом. – Это подсадная утка! Мать вашу, где он?

Это был первый раз, когда кто-то столь откровенно богохульствовал в стенах храма. О том, куда исчез «чертов поп», не знал никто.

Тем же вечером туристка из Швеции отбыла на родину, а на следующий день кардинал дель Сорренто, подлинный францисканец, родившийся в 1912 году в Палермо в семье герцога и вынужденный защищать свою честь и честь матери-церкви, давал показания представителям полиции.

Как и предвидела Инна, материалы, посвященные убийству одного из самых влиятельных и богатых мафиози Западного побережья, причем таким изощренным способом, не сходили с первых полос газет около недели, пока следствие не пришло к выводу, что раскрыть это преступление, скорее всего, уже невозможно. Одурачены были все – и те, кто играл роль сопровождения мнимого кардинала, и заместитель мэра, которого тут же отправили в отставку, и сеньора Джарлеоне, которая, впрочем, только облегченно вздохнула, забросила домашние дела, прибрав к рукам наследство покойного мужа, и через пару лет стала единственной женщиной – главой итальянского мафиозного синдиката в США.

Еще через неделю на имя Инны-Марии Станицек-Эриксен в одном из швейцарских банков кто-то положил сумму в пятьдесят тысяч долларов.

После первого удачного дела Эрик поздравил Инну.

– Теперь, кажется, ты становишься профессионалом. Спектакль, который ты устроила в лос-анджелесской церкви, войдет в негласные анналы истории киллерства. И, кроме того…

– Что же еще? – спросила его Инна. В тот момент она любовалась новым приобретением Эрика, небольшим неизвестным полотном кисти Ренуара.