Шрифт:
Бааль Сулам снова широко улыбался. «Вот в этом я совершенно не убежден» грустно подумал растерянный Михаил, смотря на растворяющегося в воздухе Бааль Сулама. Разделся и лег. Сон еще долго не приходил. Крутились события последнего времени и видения в пещере…
– Вставай, Миша! Тебя ждут великие дела.
Глава 17
Невозможное возможно?
Голос Александра раздавался издалека. Еще не открыв глаза, вспомнил цитату: «Так, что у нас по расписанию? Ааа, в двенадцать тридцать – подвиг».
– Встаю.
Быстро душ, все дела и вниз на голос Александра.
– Садись, позавтракаем. Подумаем.
Служба обоих приучила плотно завтракать в любое время суток. На столе стоял готовый завтрак с элементами вчерашнего мясного излишества с приправой из крепкого кофе. Очень ценное дополнение.
– Я тут подумал, как тебе помочь? Есть одна мысль. У тебя загранпаспорт при себе?
Михаил с удивлением отметил, что фраза была произнесена на английском.
– При себе, конечно! Сейчас принесу.
Он ответил также на английском. И почувствовал разницу в произношении. Сказать прямо, не блестяще. Пока ходил за паспортом, вспоминал доступный словарный запас. Подготовка понадобилась, потому, что и последующий диалог проходил на английском.
– А ты зачем на английский перешел, Александр?
– А как ты думаешь общаться в Мексике и Штатах с аборигенами?
– Почему в Мексике?
– Это еще не сформировалось полностью. Я сегодня свяжусь с коллегами бывшими. Но язык вспомни – пригодится в любом случае. Кстати акцент, конечно, рязанский, но в целом неплохо. Много лучше, чем в училище.
Оба вспомнили, как Александр помогал Михаилу в сдаче зачета по иностранному языку. Это было очень забавно, потому, что тогда знания языка у Михаила не было по определению. Но он сдал зачет.
– Я поеду в Москву, скорее всего на целый день. А ты посиди здесь, отдохни. По лесочку можешь побродить. А можешь поваляться, почитать – книги сам найдешь. Телевизора здесь не держим. От него и в городе тошно.
– Да нет, пожалуй. Поеду с тобой в Москву, но путаться под ногами не буду. Есть дела, нужно найти того, не знаю кого.
– В каком плане?
– Ты понимаешь… Мне необходимо найти человека влиятельного, авторитетного и при этом относительно честного. Который призывает к восстановлению справедливости. Скорее всего, политика. Хотя подобное сочетание практически не встречается.
Александр задумался.
– Да уж! Хотя есть один такой, похоже. Сейчас набирает вес и доверие народа, так сказать. На волне недовольства этого самого народа результатами перестройки. На него уже и толстосумы, похоже, глаз положили. И наши и иностранцы. Денег сулят сколько душе угодно.
– Так зачем же они ему денег хотят дать, если он хочет их у них отнять?
Александр посмотрел на наивного Михаила пристально.
– Переделят имущество, так называемого народа его руками, да и выбросят. Это самый простой способ решать свои финансовые интересы. Кстати, самый популярный во все времена. Макиавелли не читал?
– Так-так. Очень похоже. А как его зовут и как к нему попасть?
– Ты что, Миша в политику намерился податься? Не твое это дело, поверь на слово!
– Нет, ходил я уже туда ненадолго, так что плавали, знаем. Мне просто встретиться нужно и поговорить. Все на этом и закончится. Даю слово!
Александр еще пристальней посмотрел на Михаила. Тому очень хотелось все рассказать другу. Все в подробностях, но он чувствовал, что еще не пришло время, но придет еще.
– О’кей. Зовут деятеля Андрей Кирсанов. Базируется он в парламенте, возглавляет там фракцию. Как депутат, в принципе, должен быть доступен народу. Ну а как в реалиях – не знаю. Слушай, Мишка, скажи мне, какого черта я тебе решил помочь? Полный бред какой-то.
Михаил подошел к нему и, обняв, сказал тихо и уже на русском:
– Спасибо, Сашка.
– Да ну тебя! Короче, поехали. Созвонимся по мере решения поставленных задач и встретимся где-нибудь. А экзамен по языку – считай, сдал. Я вообще не хотел тебя так долго мучить, да заговорился. Оба засмеялись и пошли к авто.
Михаил стоял перед массивным зданием парламента взирал на сутолоку озабоченных, быстро передвигающихся людей. Почти все они обладали различной конструкции портфелями последней, как он предположил, моды. И на всех была печать причастности. А вот на нем самом этой печати явно не хватало. Он ловил на себе их недоуменно-высокомерные взгляды. Ну прямо ходок к Ленину. Деревенщина лапотная. Правда, в этом был и свой плюс. Можно было глазеть на все с раскрытым ртом и задавать любые вопросы. Этим и стал заниматься.