Макси принял из рук Чэня чашку чаю, и они приступили к планированию.

Позже в тот же день британцы, следуя полученным от Макси инструкциям, вошли в город, перебравшись через стену. Для этого им пришлось залезть на крышу избушки, незаконно построенной вплотную к внешней стене и принадлежащей куртизанке по имени Цзян. Сопротивление в городе угасло после того, как человек с рисунком кобры на руке убедил жителей не вступать в открытое противостояние с захватчиками. Утренняя вылазка диверсантов с городских стен продемонстрировала бесполезность любых попыток шанхайцев защитить свой город.

К полудню из городских ворот вышла делегация самых богатых торговцев Шанхая. Был установлен большой шелковый шатер, а внутри него — черные лакированные столики.

Англичанам подали чай с изысканными сластями. Купцы согласились уплатить три миллиона серебряных долларов в обмен на гарантии безопасности для их города, население которого насчитывало двести пятьдесят тысяч душ.

Макси стоял в дальней части шатра, прижимая тряпицу к сломанному носу. За столом переговоров он заметил их с Ричардом человека, Чэня, и подумал: а не имеет ли он какого-то отношения к тому, с какой легкостью сдался город? Взятие Шанхая обошлось англичанам в троих убитых и шестнадцать раненых.

Иезуит-переводчик, пришедший вместе с купцами, вносил последние поправки в документ о капитуляции города, а старший из купцов трещал без умолку. Он выглядел не более озабоченным, чем если бы торговался, пытаясь сбить цену на второй летний урожай риса.

Деньги положили на стол, за которым велись переговоры. Представитель Поттингера, пухлый круглолицый человечек по имени Маккаллаф, даже не прикоснулся к ним, всем своим видом показывая, что подобные мелочи не заслуживают внимания столь высокопоставленной особы, как он.

Дождавшись, когда главный купец поставит подпись под последним документом, Маккаллаф приблизился к столу и взял гусиное перо. Обмакнув его в чернила, он занес перо над пергаментом и повернулся к своему лейтенанту. Тот выстрелил вверх, пробив шелковый потолок шатра. В следующую секунду со стороны города раздался громкий взрыв, и все головы повернулись в ту сторону.

Южные городские ворота разлетелись в щепки, убив несколько торговцев птицей и рыбой, лотки которых оказались поблизости.

— Это чтобы показать, кто теперь хозяин в городе, — объявил Маккаллаф и, повернувшись к иезуиту, приказал: — Переведи своим друзьям.

Прежде чем иезуит успел выполнить приказание, Маккаллаф поднес перо к строчке для подписей сторон и вывел автограф, украсив его замысловатыми завитушками. Закончив с этим, он вновь повернулся к переводчику:

— Сегодня на рассвете ваши язычники убили трех моих людей. До заката я ожидаю получить в три раза больше китайцев, чтобы предать их показательной казни. В противном случае я пущу вашему городу «красного петуха» и сожгу его дотла.

Неожиданно Маккаллаф по непонятной причине перешел на пиджин, [26] хотя иезуит блестяще говорил на классическом английском языке.

— Понятненько, парень? Быстренько, топ-топ!

Когда делегация шанхайцев удалилась, ветер сорвал крышу шатра, и в залившем его солнечном свете Макси заметил знаменосца — того самого, с которым он столкнулся утром. Знаменосец смотрел на него, и Макси подумал, что еще никогда и ни в одном взгляде он не видел столько ненависти, сколько плескалось сейчас в глазах этого китайца.

Позже, когда Макси лежал на столе хирурга в чреве «Корнуоллиса», ему подумалось, что ненависть во взгляде знаменосца была вполне оправданной. А потом хирург поставил сломанный хрящ на место, и все тело Макси пронзила такая жуткая боль, что он начисто забыл о жалости по отношению к знаменосцу, его детям, если они у него имелись, и ко всем жалким тварям на земле Поднебесной.

Четырьмя палубами выше той, на которой находился Макси, в роскошно обставленных капитанских апартаментах, Гоф докладывал о взятии Шанхая генерал-губернатору Поттингеру, который сидел за столом, застеленным картами реки, нахохлившись, словно старая сова.

— Мы оставим в этой гавани сторожевой корабль, а второй отправим сюда, — заявил Поттингер, указывая на точку возле города Вусун в устье Янцзы.

Такое решение показалось Гофу разумным, и он кивнул.

— Рад, что вы со мной согласны, адмирал, — проговорил Поттингер, а затем добавил: — Хочу, чтобы капитанам сторожевиков был дан приказ перехватывать и топить любое китайское судно, которое пойдет вверх или вниз по реке.

Он поднял голову от карт.

— Блокада, сэр? — недоверчиво спросил Гоф.