Когда мы подъезжали к имперской канцелярии, глухой взрыв артиллерийского снаряда мгновенно разрушил иллюзию мира и спокойствия. Перед входом в канцелярию, зарезервированным для партийных и государственных деятелей, громоздились груды обломков обвалившейся стены здания напротив. Я велел водителю остановиться перед входом, предназначенным для представителей вооруженных сил, здесь уже было припарковано несколько автомашин. Никаких признаков привычной наружной охраны. Один автомобиль был серьезно поврежден. Я невольно зябко повел плечами. Пронзительный вой и грохот разорвавшегося тяжелого снаряда, упавшего поблизости, вероятно на Потсдамерплац, вновь раскололи призрачную тишину. За руинами зданий, откуда доносилась артиллерийская канонада, поднимаясь к небу, разгоралось зарево далеких пожарищ. Через несколько минут раздался новый взрыв снаряда, но на этот раз не так близко. После долгих поисков я, наконец, обнаружил охрану: она держалась в тени подъезда. Ко мне подошел солдат-эсэсовец и поинтересовался, куда я направляюсь. Затем какой-то унтер-офицер распорядился проводить меня в убежище. Мы пошли по боковому, слабо освещенному проходу. Вдоль стен стояли и сидели вооруженные солдаты, разговаривали или курили, а кто-то спал, уткнувшись головой в колени. Приглушенное бормотание смешивалось с монотонным жужжанием вентиляторов. В конце концов мы очутились в штабе бригаденфюрера СС Монке, еще недавно командовавшего одной из дивизий СС. Теперь он возглавил добровольческий корпус «Адольф Гитлер», сформированный из волонтеров, представителей всех германских земель, еще не оккупированных советскими или союзническими войсками. Всего набралось около 2 тысяч человек, которые должны были образовать последнее оборонительное кольцо вокруг имперской канцелярии. В момент нашего появления Монке громко отдавал приказания группе офицеров СС, сопровождая свои слова внушительной жестикуляцией. Несмотря на беспрестанно работающие вентиляторы, воздух в почти пустой комнате был сперт до удушливости. Проверив через адъютантов правильность моих полномочий, Монке поручил двум эсэсовцам сопроводить меня во внутренние помещения бункера. Здесь звуки рвущихся снарядов были едва слышны.

Комнаты убежища показались мне еще более суровыми и мрачными, чем прежде. Холодные серые стены из бетона источали запах влажного цемента, характерный для всех новых построек. Наш путь пролегал через лабиринт комнат, соединенных между собой узкими проходами или разделенных лишь тонкими стальными дверями, везде одно и то же: обрывки разговоров, жужжание вентиляторов и назойливый затхлый запах влажного цемента. Всего под имперской канцелярией было не менее 50–60 помещений. Из этого лабиринта на поверхность вели шесть выходов: три прямо на улицы, а остальные — на первый этаж канцелярии и в личное убежище Гитлера, расположенное под внутренним двором. Несколько помещений были набиты до потолка консервированными продуктами, хлебом и другими запасами, среди которых мы едва протискивались. Ряд комнат был полон вооруженных эсэсовцев, многие сидели или спали, растянувшись прямо на голом бетонном полу. Рослые, крепко сбитые парни. По их внешнему виду нельзя было сказать, чтобы их уж очень воодушевляла перспектива скорой схватки с врагом, скорее они просто смирились с уготованной им участью. Преобладала полная апатия, причем не только среди солдат, но и среди генералитета. В последующие несколько дней это первоначальное впечатление лишь усилилось.

Наконец мы прибыли к месту назначения — небольшому помещению с тем же характерным запахом и переполненному штабными работниками самых разнообразных специальностей. Генерал Кребс вместе с майором фон Фрайтаг-Лорингхофеном находились с докладом у Гитлера. Я стал ждать, прислушиваясь к неясному бормотанию собеседников вокруг меня, прерываемому глухими разрывами снарядов русской артиллерии, обстреливающей центр города. Мозг сверлила одна мысль: «Как долго все это может продлиться и что нас ожидает в конце?» Ждать пришлось довольно долго, но наконец появился Фрайтаг, казавшийся еще выше в низенькой комнате. Увидев меня, он радостно заулыбался. Строго по уставу я доложил о прибытии.

— Оставим этот официальный тон. Он здесь вряд ли уместен, — сказал Фрайтаг, протягивая мне руку, и, помолчав, добавил: — Мы теперь все в одной лодке, мой дорогой друг. Следуйте за мной, и я обрисую вам круг ваших обязанностей. Генерал все равно задержится надолго.

Мы миновали уютно обставленные комнаты генерала Бургдорфа и его начальника штаба подполковника Вайса, прошли через стальную дверь и оказались в нашем рабочем помещении. С левой стороны, рядом с входной дверью — две койки, напротив — два письменных стола. Длинная штора делила комнату на две части, за ней — половина генерала Кребса. Стены, как и везде, — серые, голый бетон. После того как я распределил личные вещи по своим местам, фон Фрайтаг-Лорингхофен познакомил меня с расположением важнейших секций убежища и описал компанию людей, в которой мы волею судьбы оказались.

Убежище Гитлера включало кабинет, спальню, две гостиные и ванную комнату. К его частным апартаментам примыкала уже хорошо мне знакомая совещательная комната. Находившееся рядом обширное помещение во время совещаний служило приемной. Маленькая комнатка на низшем уровне убежища Гитлера предназначалась для его восточноевропейской овчарки Блонди и ее четырех щенят. Над нею целый ряд небольших помещений, в которых размещались телефонный узел и электрогенератор, здесь же обитали личный врач Гитлера доктор Штумпфеггер (две комнаты), Геббельс (две комнаты), охрана и прислуга фюрера. На самом верхнем уровне в пяти комнатах обитала жена Геббельса с пятью детьми. Были здесь также кухня, в которой мадемуазель Манциали готовила для Гитлера вегетарианские блюда, столовая, помещения для слуг, ординарцев, охранников.

С внешним миром подземные сооружения Гитлера были связаны вентиляционной шахтой, лестницей, ведущей на внутренний двор, и переходом к убежищу под имперской канцелярией, расположенному гораздо выше бункера фюрера. В конце перехода располагался пресс-центр, руководимый Хайнцем Лоренцем. Здесь же квартировался Борман со своими секретарями и персональным советником штандартенфюрером Цандером. Рядом с ним поместились генерал Фегелейн, полковник Клаус фон Бюлов, адмирал Фосс, посол Хевель, военный советник Гитлера майор Майер, первый пилот фюрера Байер и второй пилот Беетц, представитель министерства пропаганды доктор Науман. Бригаденфюрер Альбрехт делил комнату со своим сводным братом штандартенфюрером Цандером. В этом комплексе под имперской канцелярией разместились также несколько личных секретарей Гитлера и некоторые сотрудники спецслужб, немного в стороне представители армейской военной разведки, генерал Бургдорф с подполковником Вайсом и мы, то есть я, фон Фрайтаг-Лорингхофен и генерал Кребс.

Вместе с охранниками, ординарцами, вольнонаемными служащими, работниками кухни и другим обслуживающим персоналом в убежище укрылось от 600 до 700 человек; кроме того, в подвале имперской канцелярии расквартировались формирования СС.

Посол Хевель являлся постоянным полномочным представителем министерства иностранных дел в ставке фюрера. Это был добродушный толстячок умеренных талантов, всецело преданный Гитлеру и находившийся под полным его влиянием. Будучи кадровым дипломатом, он долгое время жил на острове Ява, пока Гитлер, придя к власти, не перевел его в Германию. Служба у него была не из легких: фюрер не очень жаловал своих профессиональных дипломатов, послов и посланников, редко встречался с ними, считая их всех зараженными пораженческими настроениями и смотрящими на вещи сквозь иностранные очки. Он просто отмахивался от любых предостережений, если вообще читал их отчеты и меморандумы. Типичным было его отношение к заслуженному дипломату графу Фридриху Вайнеру фон Шуленбургу, возглавлявшему германское посольство в Москве. В своих памятных записках Шуленбург неоднократно предостерегал от войны с Советским Союзом и даже 25 апреля 1941 г. добился личной встречи с фюрером, чтобы еще раз попытаться отговорить его от нападения на СССР. Все напрасно. А после покушения на Гитлера 20 июля 1944 г. Шуленбурга казнили, хотя и не было никаких доказательств его причастности к заговору.

Адмирал Фосс являлся представителем гросс-адмирала Дёница, он сменил адмирала фон Путткамера, занимавшего этот пост с 1934 г. и до отъезда в Берхтесгаден. Майор Майер был преемником армейского адъютанта Боргмана, назначенного командиром дивизии и убитого пулеметным огнем с самолета по пути к новому месту службы.

В мои обязанности входило следить за военной обстановкой в Берлине и Потсдаме и вокруг них и ежечасно докладывать результаты. Бернд фон Фрайтаг-Лорингхофен занимался всеми остальными театрами военных действий, где сражались немецкие солдаты. Чтобы ввести меня в курс дела, он рассказал мне о развитии ситуации на фронтах в последние 24 часа.