Идея кровного родства по расе служила двум главным целям: она служила для наций извинением на случай осуществления ими иностранных завоеваний и в то же время позволяла разделять собственное население у себя в стране. Скажем, поскольку люди немецкой национальности и их потомки рассеяны по всему свету, для нацистов была очень полезной возможность заявлять, что Германия находится там, где есть германская "кровь". При всяком расширении территории рейха немцев, нововозвращенных в лоно отечества, можно было называть "спасенными" от ига чуждого народа низшей расы. Вермахт, несомненно, надеялся домаршировать до полного такого "спасения" всех лиц с немецким происхождением. Миру пришлось самому спасаться от этих спасителей.

В то же самое время нацисты упрочили свое владычество на родине, создав подозрительное разделение внутри собственного народа. Оседлав распространенный и фанатично поддерживаемый предрассудок, они взвалили на евреев вину за все ими же самими обостренные или спровоцированные бедствия. Быстрыми, хотя и незаметными, скачками началось ожесточение целого народа, и в конце концов люди, которые не были фактическими убийцами, дозрели до готовности по крайней мере наряжаться в одежду жертв.

Если исследование о социальных приложениях мифов "крови" недостаточно для демонстрации их лживости, несколько научных фактов должны привести к однозначному выводу. Прежде всего кровь делится на группы, однако эти группы не имеют ни малейшего отношения к расовой классификации. Они обнаруживаются у представителей любой мыслимой расы. Люди демократического склада ума, должно быть, испытывают некоторое удовлетворение, узнав, что у них одинаковые группы крови с австралийскими бушменами и американскими аборигенами. И чем-то вроде печати на единстве человечества может служить то наблюдение, что самая нужная при переливании часть крови – плазма, а она совершенно одинакова у каждого.

Во-вторых, носитель наследственных черт – не кровь, а биологические единицы, называемые "генами". Оказывается, что данные генетики, подобно всем другим научным данным, свидетельствуют больше в пользу единства человечества, чем его расовой иерархичности. Поскольку люди, скорее всего, имеют общее происхождение и поскольку на протяжении истории между человеческими сообществами практиковались смешанные браки, для различных народов по всему миру обладание определенным геном может быть зарегистрировано в сочетании с любой физической характеристикой. Поэтому, вознамерившись отграничить определенную "расу" на почве конкретных свойств, вы обнаружите, что все индивиды ввиду каких-то одних своих качеств подлежат зачислению в нее, а ввиду каких-то других – отчислению.

В-третьих, расизм пытается выдать за наследственные совершенно ненаследуемые черты поведения. Глухонемота и гемофилия определяются генами, но никакие данные не указывают на то, что подобным образом детерминируется политическое и социальное поведение. Если, например, постулировать существование гена прибыльности в капиталистическом смысле, то придется предположить, что феодалы и древние рабовладельцы мотивировались в своем поведении еще какими-то другими генами, которые перестали быть доминантными. Придется говорить, что гены капиталистического поведения находились при феодализме в рецессивной фазе или что они возникли благодаря мутации. Честное историческое описание социальных изменений уступит тогда место туманной и мифической прикладной генетике.

В чрезвычайно широких рамках унаследованной анатомии и физиологии человеческое поведение определяется влиянием окружения. Сильнейшее влияние оказывает само общество. Капиталисты существуют не благодаря каким-то особым талантам по части наследственности, а в силу конкретного общественного способа производства и распределения товаров. Тот же общественный способ определяет как появление, так и природу класса промышленных рабочих. Не генетика виновата, что эти классы таковы, каковы они есть, или что так называемые расовые группы оказываются привязаны к тому или другому классу. Даже господствующий фольклор признает этот факт, пропагандируя возможность восхождения от одного класса к другому.

Итак, только по социальным и никогда не по биологическим причинам негров "последними нанимают, первыми выгоняют", предоставляя им доступ по большей части к работе обслуживания. Только по социальным и никогда не по биологическим причинам евреев видишь по большей части связанными с несколькими конкретными профессиями и призваниями. И эти социальные причины не делают большой чести правителям общества, потому что негры обязаны своей участью чьему-то решению держать их в качестве громадного резервуара максимально дешевой рабочей силы, а евреи – желанию "арийских" бизнесменов устранить ловких конкурентов.

Но если нацисты подарили нам миф о "душе расы", предопределяющей ее поведение, то, надо признать, они подарили нам также и наиболее полное опровержение этой доктрины. В самом деле, когда они вплотную подошли к проблеме консолидации своего режима и мобилизации германского народа на завоевание других стран, они вовсе не доверились никакой возвышенной тевтонской личности и никаким первобытным шорохам леса. Наоборот, они захватили прессу, радио, школы, университеты, различные средства культуры и навязали им свою волю. Иначе говоря, они использовали каждое мыслимое средство воспитания в своем народе желаемых качеств.

Что бы ни говорила фашистская теория, фашистская практика откровенно признает, что социальное поведение обусловлено воспитанием. А если так, то мы с полным основанием можем ожидать, что от воспитания оно и изменится. Соответственно, если мы обнаружим у некоторых людей черты поведения, которые сочтем нежелательными, наш долг будет заключаться не в сегрегации или аннигиляции этих людей, а в устранении причин, идущих от окружения.