Я был польщен его решением. Разумеется, я тотчас снарядился в путь. При этом я имел в виду возможную встречу с Уго. Матушка дала мне письмо для своего любимого сына, а также настояла на том, чтобы я взял с собой пятьдесят золотых монет для Уго. Я пытался объяснить ей, чтобы она не разбрасывалась средствами, а лучше заплатила бы некоторые из многочисленных долгов или пожертвовала деньги церкви, но матушка, женщина упрямая и своевольная, сказала, что не мое дело рассуждать, я должен только исполнять ее веления, и если не желаю взять деньги для бедняжки Уго, то она больше не собирается иметь со мной ничего общего.

Мне пришлось согласиться, и я отправился в путь. Дорога была длинной, тем более что стоял холодный октябрь. Я очутился в Мадриде через две недели. Выполнив возложенную на меня миссию и передав преподобному священную реликвию, я принялся за поиски Уго. Обнаружить его в Мадриде оказалось несложно. Его знали многие, и они не могли понять, что такому набожному человеку, как я, нужно от нечестивого Уго. Когда же я сообщал, что являюсь его родным братом, то в ответ слышал слова проклятия и ненависти – не к себе, разумеется, а к брату моему Уго.

Из ловеласа и делателя рогоносцев он превратился в стяжателя и ростовщика. Уго открыл банкирский дом и купался в богатстве. Я нашел его в одном из самых красивых домов Мадрида. Уго, облаченный в дорогое одеяние, повзрослевший и лощеный, ходил по большой конторе, в которой работали его подчиненные. Сначала он не узнал меня, да и неудивительно, мы являли разительный контраст – Уго, весь в золоте и бриллиантах, с длинными рыжими волосами и короткой бородой на испанский манер, и я – бледный, изможденный и овеваемый святыми мыслями.

– Святой отец, пришли долг отдать? – спросил он меня по-испански, увидев в моей руке мешочек с монетами, теми самыми, которые передала ему матушка. – Давайте, давайте, у нас в банке любят деньги!

Я уже понял, что везде в том заведении царил страшный дух наживы и мздоимства. Я скорбно произнес:

– Уго, неужели ты не узнаешь меня, своего брата Армана? Правда, теперь я зовусь Ансельмом, так как больше пятнадцати лет нахожусь в лоне церкви.

– Ах, Арман! – вскричал Уго и бросился обнимать меня. Он был подлинно рад видеть меня, я, впрочем, тоже. Но, глядя на все то богатство, в котором он купался, добытое нечестивым и богопротивным способом, я сожалел о загубленной душе моего старшего брата.

Уго пригласил меня к себе в особняк, познакомил с очаровательной черноволосой испанкой, дочерью севильского гранда, которая была его супругой. У брата моего появилось на свет двое ребятишек – оба мальчики, донельзя похожие на своего отца, такие же шустрые и бойкие.

Узнав о бедственном положении матушки, он нахмурился и сказал:

– Я передам с тобой денег для нее, оплачу все долги, Арман. Я теперь богат. Мне повезло, мой банк считается одним из самых надежных в Мадриде. Сам я пока не могу вернуться во Францию, там я все еще считаюсь преступником и еретиком. Но надеюсь, в ближайшее время все изменится.

Все и на самом деле изменилось. Я был гостем Уго, когда разразилась катастрофа – его банк разорился. Я совершенно не разбираюсь во всех тонкостях, однако выяснилось, что Уго взял у своего тестя крупную сумму взаймы, основал банк, привлек клиентов обещаниями огромных процентов. К нему шли люди, вверяли ему деньги, Уго тут же давал их в рост другим. Однако он не обладал истинными знаниями и хитростью, чтобы преуспеть в ростовщичестве. Настал момент, когда клиенты потребовали свои деньги с процентами обратно, его банк лопнул и погреб под обломками самого Уго, его жену и детей.

Я стал свидетелем того, как в особняк к брату заявились люди, коим он был должен огромные суммы, и потребовали вернуть долги. Под окном его караулили клиенты банка, которые хотели получить проценты, и клиенты, которые желали получить назад свои вклады. Но Уго не мог обрадовать ни тех, ни других. Он, добравшись до денег, начал тратить их в первую очередь на себя. Огромный дом, шикарные выезды, лучшие платья и драгоценности для жены, королевская обстановка… Вот во что превратились деньги его вкладчиков. Он, сначала со смехом отвергший пятьдесят золотых монет, которые передала ему наша добрая матушка, потом выпросил их у меня и попытался расплатиться с кем-то из кредиторов. Но это была капля в море.

– Я конченый человек, – стонал он. – Арман, что мне делать, может быть, тоже уйти в монастырь? Меня все ненавидят. Меня же бросят в тюрьму, Арман! Помоги мне!

Но что я, смиренный монах, мог предпринять в такой ситуации? Несмотря на то что я был уверен – катастрофа, которая разразилась, была прямым следствием греховности моего брата, я взялся ему помочь и обратился к тому самому прелату, с миссией к которому прибыл в испанскую столицу. Этот наидостойнейший человек был духовником испанского короля и имел известное влияние при дворе. Он сумел сделать так, чтобы Уго не попал в тюрьму – а именно этого и опасался более всего мой несчастный брат. Ему предоставили год отсрочки, чтобы расплатиться по всем векселям, иначе он все же попадал в тюрьму. Dura lex, sed lex – закон суров, но это все же закон, и даже король, верховный властелин в государстве, должен следовать закону, дабы не нарушить божественного порядка вещей.