Несчастный забормотал что-то на совершенно непонятном языке, который и на язык-то не походил, а представлял собой примитивный набор высоких и низких звуков. Разумеется, индеец не мог владеть ни испанским, ни французским, ни иным языком просвещенной Европы. Туземец повалился на колени перед Уго и, воздев перед ним руки, распластался, как делают некоторые из грешников перед самим римским папой, когда наместник Бога появляется перед темными людьми по дням великих праздников.

Поведение его явно понравилось Уго. Брату моему всегда хотелось, чтобы его почитали с императорскими почестями.

– Встань, – милостиво приказал он туземцу, – и отвечай четко и ясно – где находится твое поселение?

Индеец, которого два матросы поставили на ноги, опять заклокотал на своем языке. Уго, сообразив, что так от туземца он ничего не добьется, повернулся ко мне и произнес:

– Арман, ты видишь, что эти существа владеют только примитивным наречием, которое наверняка сохранилось у них после смешения языков в Вавилоне. Но что же нам делать?

– Думаю, Уго, – произнес я, – мы должны следовать за несчастным. Его поселение где-то неподалеку, значит, он сможет вывести нас к цели.

– Ты прав, клянусь глазом Вараввы! – заметил Уго. И затем приказал дрожащему индейцу: – Веди нас к себе, несчастный! Мы хотим увидеть твою деревню!

Индеец явно не понимал, о чем идет речь. Внезапно Уго тихо воскликнул и указал пальцем на щиколотки туземца. Приглядевшись, я понял, что привлекло внимание моего брата. Щиколотки дикаря обвивали золотые обручи. Матросы по приказу Уго сорвали их с туземца и с почтением протянули капитану. Тот повертел в руках тонкие золотые кольца, попробовал их на зуб и произнес:

– Это золото! Я же говорил вам, что эти нехристи не ведают истинной ценности драгоценного металла. И много у вас золота?

Индеец, поняв, что Уго ведет речь о его обручах, что-то затараторил. При этом руки его взметнулись вверх и снова опустились. И он упал ниц перед Уго.

– Слышите, о чем говорит этот несчастный, – сказал Уго. – У них горы золота. Горы! И все это станет нашим. Нужно только немного терпения…

Я видел, как загорелись жаждой наживы глаза матросов. Золото, единственное, что пленяло их воображение, туманило разум и жгло душу – золото! Признаюсь, даже я, человек набожный и противостоявший многим искушениям, не смог сдержать нечестивых мыслей о том, что вскоре мы окажемся владельцами огромного богатства. Но в отличие от Уго и его подручных я думал единственно о процветании нашей Церкви – мне лично ничего не требуется, я передам все монастырю, чтобы сокровища грешников и еретиков пошли на благие цели.

Уго изо всех сил пнул туземца, тот побежал впереди нашей команды, то и дело озираясь. Лес становился все реже и реже, мы вышли к небольшой речушке, которая звонко несла свои прозрачные воды. Немного пройдя вдоль нее, мы затем перешли ее вброд по скользким камням, выпиравшим из воды, как панцири черепах.

– Вот оно, его поселение, – сказал Уго, указав дланью на видневшиеся неподалеку хижины. – Вот оно, золото!

Мы пришли в деревню туземцев. Все было необычно и крайне убого. Туземцы, которые все, как один, походили внешним видом и статью на нашего провожатого, встретили нас на коленях. Уго хвастливо заметил:

– Они принимают нас за своих языческих богов, Арман, поверь мне! Но это и неплохо. Как бог я имею право на подношения!

– Опомнись, Уго, – заметил я смиренно. – Ты жалкий человек и не можешь быть богом, даже языческим. Бог только один, и мы все находимся в Его великой Милости!

Но искры сумасшествия и корыстолюбия уже тлели в душе моего брата, сжигая его разум. Ему нравились те почести, которые оказывали ему в деревне. Один из индейцев, пожилой, с неким подобием короны на голове, любезно встретил Уго. Это был, верно, царь туземного племени. Уго и меня проводили на возвышение, где стояло кресло, больше похожее на трон. Брат непотребно пялился на туземных женщин, которые, не ведая стыда, были с обнаженной грудью. Две красивые девушки с опахалами стояли около трона. Уго, усевшись на него, заявил:

– Я ваш новый повелитель, вы подчиняетесь только мне!

Слова его, наверняка не понятые индейцами, произвели магическое действие. Туземцы стали биться головой о землю и, завывая, петь непонятный и дикий мотив. Это была пародия на молитву. Уго прервал их словами:

– Где золото? Давайте мне золото! Я прибыл сюда исключительно за ним!

И он поманил к себе пальцем царя племени, сорвал у того с груди толстую цепь, вероятно, золотую, и, вознеся ее к небу, воскликнул:

– Вот что мне требуется!

Украшение сверкнуло в солнечных лучах нестерпимым светом. Я зажмурился. Вождь протянул Уго золотые обручи, которые обвивали его щиколотки. А затем к трону, на котором сидел Уго, началось целое паломничество. Каждый из жителей деревни, включая детей и стариков, подходил, склонялся перед моим братом и клал золотые украшения к его ногам. Я видел, как он еле сдерживает нетерпение – его так и подмывало схватить сокровища. Перед ним росла гора золота. Матросы, обступившие трон, алчно перешептывались, указывая пальцами на полуобнаженных туземок. Наконец, когда перед Уго образовался небольшой холм из сверкающего металла, поток индейцев иссяк.