Когда он поднялся снова, из отряда лучников кроме самого следопыта уцелело лишь трое.

По лицу Ренарда струилась кровь, смешиваясь с грязью — какой-то конь все же сумел копытом задеть его голову. Тетиву Ренард успел сдернуть с лука и теперь держал ее зажатой в кулаке и вымазанной в грязи. Чудом сохранил он и лук.

Внезапно мимо вновь пронеслись всадники — Ренард едва успел отшатнуться, иначе бы крыло Пегаса ударило его по лицу. Он ощутил на лице дуновение ветра и, сам не зная почему, рухнул на колени прямо в грязь — мимо него летели паладины Империи. Они умчались, а он так и продолжал стоять на коленях в грязи.

— И что ты тут встал как живое надгробие? — Рядом с ним остановился всадник.

В этот раз на самом обычном гнедом жеребце сидел седой воин, почти старик, длинные седые волосы и белую бороду трепал ветер.

— Приказывай, рыцарь, куда идти, — отвечал Ренард, поднимаясь.

— Я — не рыцарь, я — следопыт, как и ты! — рявкнул седовласый. — Иди к обозу. Тебе здесь все равно делать нечего. Будешь в моем отряде. Спросишь, где отряд Седого Пса, тебе сразу покажут.

«Седой Пес!» — Ренарду сразу понравилось это имя.

Всю осень и первый месяц зимы они воевали вместе. Три месяца. Пока отряд Седого Пса почти весь не полег у стен Алеона.

В то утро сеял мелкий холодный дождь. В Алкмааре не бывает таких нудных холодных дождей. Ранней весной на пустыню обрушиваются ливни, вода наполняет высохшие русла рек, и бурные потоки устремляются либо к Океану, либо в Горговое море, либо наполняют впадину Мертвого озера, воды которого в конце весны становятся не такими солеными.

После таких дождей пустыня расцветает, а на оазисах распускаются плодовые деревья, вдоль полноводного Альзона начинают засевать поля. Мир выходит из-под весенних дождей свежий, отмытый, радостный, сверкающий на солнце.

Так было год за годом сотни и сотни лет подряд, но уже не будет никогда.

В здешних же землях в серой пелене дождя все растворялось и теряло краски. Немолчный шорох капель, шипение мокрой травы под горящими копытами Бешеного, гудение ветра в вершинах…

— Помогите! — Даргану показалось, что кричат где-то рядом.

За серой пеленой мелькнул и пропал силуэт — кто-то скатился с холма и исчез в долине. Следом посыпались камешки.

Дарган был уверен, что кричала женщина.

Он пустил коня туда, где мелькнула тень. Влажные ветви кустарника раздвигались, а не ломались, на Даргана сыпался дождь холодных капель. Он не чувствовал холода, но дождь мешал видеть, что происходит — не различить. Смутные силуэты вновь замелькали — сначала на склоне, потом — в небольшой котловине. Спуск был слишком крутым, и конь, оторвавшись от склона, полетел, медленно планируя вниз, — с огненных копыт срывалось пламя, языки его шипели под дождем и гасли.

Дарган не ошибся: внизу среди мокрых кустов мелькнул женский силуэт — юбка из темной шерсти, рукав блузы, длинные намокшие косы. Девушка — Даргану показалось, что она очень молода, — прыгала с камня на камень с резвостью горной козы. Прыгала, но не убегала. Она просто двигалась по кругу — а в центре этого круга сидел огромный красный паук. В западных землях Алкмаара эти твари не редкость, и Дарган знал, что яд коричневых пауков только парализует, но яд красных убивает на месте. Девушка, что прыгала по камням, играла со смертью. Дарган поначалу не мог понять — почему. Потом разглядел на земле, как раз у лап мерзкой твари спеленатое паутиной тело, спеленатое не до конца — всего несколько оборотов толстой лохматой паутины вокруг груди и талии позволяли разглядеть, что на земле недвижно лежит то ли подруга, то ли сестра попрыгуньи. Смелое создание пока умудрялось ускользать от атак страшной твари. Намокшая под дождем одежда облепила тело и мешала двигаться, но все равно девушка умудрялась всякий раз увернуться от удара мощной лапы. При этом она вскрикивала и взмахивала руками, а в правой мелькало лезвие изогнутого кинжала. Мокрые косы тяжелыми змеями взлетали в воздух и падали отважной красотке за спину. На миг Даргану показалось, что еще миг, и страшный паучище схватит добычу за косу и поволочет по земле — но коса кнутом хлестнула по лапе красной твари, и паук с коротким пронзительным визгом попятился.

— Ко мне! — закричал Дарган чудовищу, обнажая меч.

Паук не подвластен никому — ни Мортис, ни создателю мира Бетрезену. Он сам по себе — убивает, кого хочет, если голоден, но и ему никто помогать не станет. Раза два или три Дарган видел красных пауков близ Тагении, порой, расплодившись, они добирались до самой Фундхеры. Однажды отец и еще несколько мужчин убили огромного паука и притащили на площадь Тагении огромное тело без лап. Тогда-то отец и сказал Даргану, что без помощи магии один человек, как бы ни был силен, уничтожить подобное чудище не сможет.

— Один на один — я и ты, — крикнул Дарган, направляя Бешеного на страшного врага.

Медальон на груди разогрелся — и Дарган едва сдержал крик.

Паук присел на три или четыре лапы, а другими попытался сбить всадника с опасного скакуна. Дарган сумел увернуться и промчался мимо паука и замершей от ужаса девчонки. Но тут же развернул Бешеного и вновь понесся на чудище. Взмах меча, и мохнатая лапа упала на траву. Новый поворот и новая атака, теперь две лапы, ускользнув от удара, попытались ухватить всадника за туловище, но в следующий миг они уже дергались на земле. Паук отступил и потащил за собой добычу, но Дарган вновь напал. В этот раз он был слишком неосторожен, и лишь в последний момент сумел увернуться от смертоносных жвал. В лицо брызнуло синей кровью из обрубка огромной лапы. Дарган заставил коня взмыть в воздух; новый взмах меча укоротил этот самый обрубок еще на один сустав.