Шрифт:
— Боже мой, зачем я только вернулся домой?
— У меня украли скрипку, — напомнил Рэнди, который никогда не забывал о главном.
Он вытер нос левой рукой. Лучше бы мать учила его играть на рояле, подумал Флинн.
Украсть рояль куда труднее, чем скрипку.
— Для детей у вас слишком много собственности.
— Не у нас, — Рэнди разом проснулся. — У меня была одна скрипка, и ее украли, — он изобразил печаль. — Хорошая была скрипка.
— Это точно, — кивнул Флинн.
— Ты должен ее найти, — пришел на помощь брату Тодд.
— Я? Почему я?
— Мы, — поправился Рэнди. — Как и раньше.
Флинн поднял чашку, чтобы допить последние капли.
— Картрайт — частная школа. — Дженни обмякла у него на руках, ни брошь с рубином и бриллиантом, ни разговоры об украденной скрипке не помешали ей заснуть в три часа ночи. — Что у вас там происходит, никого не касается. Бостонская полиция не имеет права вмешиваться, если только ее об этом не попросят. Насколько мне известно.
Чашка разлетелась вдребезги в его руке.
Тело Дженни напряглось.
Кухонный стол надвинулся на него.
За занавесками Элсбет на окне что-то вспыхнуло.
Потом грохнуло.
По запястью Флинна потекла кровь.
В дверях вскрикнул Тодд.
Мгновением позже все стояли у окна в темной столовой.
Лунный свет отражался от поверхности залива.
В небе над заливом желтое пламя вырывалось из огромного серебристого комка, падающего вниз.
На мгновение Флинн вернулся в юность, в объятый пожаром Мюнхен, стал таким же маленьким, как его дети.
Разнообразные предметы: багаж, кресла, люди, дождем сыпались с неба, исчезая в воде.
Несмотря на то что он тысячу раз слышал рев взлетающего самолета, Флинн помнил, что этот, который взорвался, только-только покинул взлетную полосу.
— Взорвался самолет, — объяснил он детям. — Все в порядке. — Вместе с детьми он глядел в окно. — Просто взорвался самолет.
Он подхватил Дженни на руки.
Дети должны знать, что они видят.
Горящие, умирающие люди падали с неба.
— Все в порядке, парни, — повторял он.
Сам самолет рухнул в залив тремя огромными кусками, подняв столбы брызг, засверкавшие в лунном свете.
В месте падения самого большого обломка над водой поднялось облако пара.
Держа Дженни, он попытался обнять сыновей. Как ни странно, ему это удалось: Дженни обвила руками его шею.
Он чувствовал, как обоих мальчиков бьет дрожь.
И только тут Флинн услышал доносящиеся сверху крики Элсбет на иврите: что происходит, что происходит, молитвы, тоже на иврите — реакция на войну на Среднем Востоке, которую ей случилось пережить.
— Все нормально, Элсбет! — крикнул он, почему-то по-немецки. — Просто авиакатастрофа!
Он услышал, как заплакал младенец, Джефф.
Глава 2
— А что в коробке из-под обуви, па?
Коробку он положил на стол в столовой, рядом с кофейной чашкой, не решившись оставить ее где-нибудь еще.
— Даже у такого идеального отца, как я, — Флинн разбивал ножом скорлупу сваренного вкрутую яйца, — который старается честно отвечать на все вопросы своих детей, бывают моменты, пусть и очень редкие, когда честно ответить ну никак нельзя, а лгать и увиливать ну никак не хочется.
— Понятно, — кивнул Тодд, — но что же в коробке?
— На данный момент могу предложить лишь достаточно грубый ответ: не твое дело.
— Ты не собираешься сказать нам, что в коробке? — спросил Рэнди.
— Не собираюсь.
С другой стороны тарелки Флинна лежал утренний выпуск «Бостон стар». О взрыве в газете не упоминалось. Катастрофа произошла уже после того, как номер ушел в печать.
Жаль, подумал Флинн, факты, изложенные черным по белому, могли бы успокоить его семейство.
Лица у Рэнди и Тодда осунулись, они ничего не хотели есть.
По лицу Дженни чувствовалось, что ей хочется поплакать. Слезы уже несколько раз начинали катиться из ее глаз, пока Элсбет не сказала ей, что с этим надо кончать.
Девятилетний Уинни сладко проспал всю ночь.
— Вам не повезло, — сказал Флинн близнецам и Дженни. — Ужасно видеть катастрофу, зная, что ты ничем не можешь помочь.
Едва рассвело, Флинн через дверь кухни вышел во двор.
Кроме Уинни и младенца, до утра никто не сомкнул глаз. До завтрака время тянулось очень медленно.