— Френк?

— Он самый. Инспектор Френсис Ксавьер Флинн у телефона, Бостонское полицейское управление, Олд-Рекордс-Билдинг, третий этаж, Крейджи-Лейн, Бостон, Массачусетс, Новая Англия, Соединенные Штаты Америки. И с кем имею честь беседовать?

— Тим Рейган, Френк. Капитан Рейган.

— Ага! Я-то ждал звонка от фибби по фамилии Хесс.

— Френк, кто-нибудь говорил тебе, что некоторые твои действия лишены здравого смысла?

— Вроде я слышал что-то такое от жены. Раз или два.

— Я хочу сказать, ты очень умен, Френк, но…

— Я знаю, меня часто трудно понять. Мой совет — не надо и пытаться. В итоге все образуется.

— Сержант Уилен здесь. В управлении.

— Старина Гроувер? Я думал, он отлеживается в своей конуре.

— Что с ним случилось, Френк? Его сильно избили.

— Вы спрашиваете, что с ним случилось?

— Он нам не говорит. Заплывший глаз, порезанная щека, разбитые губы…

— А, вот вы про что! Разве он не упомянул, что вчера вечером на Гарвард-сквер на него напали два скрипача?

— Скрипача?

— Да. А теперь скажите мне, кто в здравом уме будет связываться с двумя скрипачами? А что делает Гроувер в управлении?

— Пытается посадить в камеру одного человека по обвинению в массовом убийстве. Конкретнее, по обвинению во взрыве самолета. Я подумал, если ты не знаешь, что он делает, пытается сделать, то знать тебе следует.

— Конечно. И кого он пытается посадить за решетку?

— Миссис Чарлз Флеминг.

— Сасси Флеминг?

— Жену судьи.

— Гроувер арестовал Сасси Флеминг?

— Привез ее сюда в наручниках.

— Потрясающе! Уже еду.

— Ты хочешь упрятать ее за решетку?

— Нет, — ответил Флинн. — Пригласить на ленч.

— Право же, инспектор, если вы хотели пригласить меня на ленч, хватило бы одного телефонного звонка, чтобы я обдумала ваше предложение. И вам не было нужды посылать за мной половину наличного состава полиции города Бостона и деревни Кендолл-Грин. В мою дверь ломились, меня обыскали, мне зачитали мои права, да так громко, что мне заложило уши, на меня надели наручники и под вой сирен доставили к вам. Я съем улиток. — Сасси Флеминг сидела, уперевшись локтями в стол, держа кисти рук на весу. На обоих запястьях виднелись следы от наручников. — Вам бы побольше уверенности в собственном сексуальном магнетизме. Конечно, вы, возможно, чувствовали, что неприлично приглашать на ленч только что овдовевшую женщину. И в этом я не могу с вами не согласиться. Неприлично. Но уж не стоило так грубо вторгаться в мою личную жизнь, нарушать мой покой, в конце концов, мешать мне скорбеть о безвременно покинувшем меня муже. И, пожалуй, зеленый салат.

— Это все?

— Нет, — ответила Сасси. — Не откажусь и от бокала белого столового вина.

Флинн перечислил официанту, что они будут есть и пить.

— Скажите мне, что вы не имеете никакого отношения к моему аресту, — продолжила Сасси.

— Я не имею никакого отношения к вашему аресту. Я отослал Гроувера в его конуру зализывать раны на соломенной подстилке… я не сомневался, что он именно этим и занимается.

— Как же его так избили?

— А, вы об этом. Гроуверу удивительно не везет с арестами.

— Я бы не возражала, появись он у моей двери с ордером на арест в одной руке и молнией в другой, но Кендолл-Грин не подпадает под вашу юрисдикцию, поэтому ему пришлось прихватить с собой местного копа. А их в Кендолл-Грин всего два. Мне это очень не понравилось. Особенно после того, как в прошлом году я пробила в совете деревни постановление о покупке им обоим новой формы.

— Я не могу даже извиниться, — ответил Флинн. — Я этого не делал. Даже не знал, что он задумал. Как вы себя чувствуете?

— Лучше, чем я ожидала. Вчера я заняла у соседа лошадь и долго-долго скакала по окрестностям.

— И вам полегчало?

— Надо же было чем-то занять себя, Френк. Нельзя забиваться в угол и плакать. На следующей неделе я вернусь на работу. В понедельник. А там начнется весна, и я смогу работать в саду.

— Давно вы вышли замуж за судью?

— Почти пять лет тому назад. — Им принесли ленч, они начали есть. — Теперь вы начнете анализировать мое решение выйти замуж за мужчину, который годился мне в отцы?

— Нет.

— У меня не было отцовского комплекса. Мой отец жив, здоров, работает. Мы очень близки. Чарли и я очень любили друг друга. Конечно, разница в двадцать два года накладывала отпечаток на наши отношения. Я хочу сказать, мы оба знали, что мои потребности в сексе больше, чем у него, но мы никогда не думали, что я должна отказываться от своей сексуальной независимости. Я, кстати, отказалась. Добровольно. Чарли был таким интересным человеком, что я…

— Ешьте ваши улитки. Я пригласил вас на ленч не для того, чтобы вы умерли с голоду.