— Позвольте вам ответить, Бейрд Хастингс. Во-первых, вас зовут Роберт Каллен Хастингс. Под этим именем вы служили в армии Соединенных Штатов. И, позвольте вам напомнить, армия Соединенных Штатов готовила из вас сапера-подрывника.

— Боже мой!

— Бог тут ни при чем, а вот Коки приложил к этому руку.

— Так вы знаете, что в армии я был сапером-подрывником.

— Да. Выпейте. Это еще не все.

— Однако как я мог взорвать самолет?

— Сев в машину, как только стало ясно, что с Коновером договориться не удастся, поехать домой, на Беверли-Фармз, взять динамит, который вы купили, чтобы что-то взорвать на вашем участке…

— Боже мой!

— Нет, нет, об этом мне тоже сообщил Коки. Потом вы собрали бомбу, отвезли ее в аэропорт Логана, времени на это у вас было предостаточно… и подложили ее в грузовой отсек самолета, вылетающего рейсом восемьдесят в Лондон.

— Инспектор, перестаньте! Служба безопасности в аэропортах сейчас куда как надежнее, чем прежде. Вы же не можете сказать…

— Я могу сказать, что кто-то подложил бомбу в самолет. И вам не убедить меня, что Бейрду Хастингсу, театральному продюсеру, не под силу переодеться сотрудником какой-нибудь из наземных служб и спокойно подобраться к заднему правому грузовому отсеку этого злосчастного самолета!

— Господи!

— Да нет же, Коки!

— Напрасно вы так думаете, инспектор. У меня не хватило бы духу. Вы шутите? Убить сотню человек?

— Для вас все рухнуло, Роберт Каллен Хастингс. Каким-то образом вам удалось стать театральным продюсером, заполучить на роль Гамлета самого Дэрила Коновера, но вы упустили свой шанс! Вы сказали, что состояние у вас было ужасное. Вы сказали, что многое отдали бы за то, чтобы посмотреть, как Дэрила Коновера разорвет в клочья. Вы это видели, Роберт Хастингс! Стояли у окна аэропорта Логана и наблюдали!

Хастингс оглядел бар-ресторан. Флинн говорил очень убедительно, но тихо.

— Это же несерьезно, инспектор.

— У вас был мотив. Этот человек разорил вас.

— Но за это не убивают сотню невинных людей.

— А, вы про это… Если б вы не любили драму, то не нашли бы свое призвание в этом бизнесе.

— Все, кто связан с театром, — психи, так?

— Эффект для вас — не пустой звук.

— Инспектор, вы же говорите об убийстве, массовом убийстве.

— Далее, у вас были необходимые средства. Динамит.

— Да нет же. Я его использовал.

— Я предполагал, что услышу от вас эти слова. Я уверен, что ни один эксперт в мире, включая и вас, не сможет доказать, что вы использовали весь купленный динамит. Так ведь? Одна или две шашки наверняка лежат в вашем сарае.

Даже в полумраке бара-ресторана Флинн заметил, что лицо Хастингса побледнело, как мел.

— Далее, у вас есть необходимые навыки. Смастерить бомбу для вас проще простого.

— Инспектор, прошло двадцать пять лет. Двадцать пять. Я двадцать пять лет не касался взрывчатых веществ.

— Однако вы верили в свои силы, когда пошли в магазин и купили динамит, чтобы что-то взорвать в своем дворе.

Хастингс шумно выдохнул.

— Все так.

— У вас были время и возможность. У меня нет никаких сомнений, что при необходимости театральный продюсер смог бы пробраться в этот самолет.

— Вы меня арестовываете? — спросил Хастингс.

— Вы сознаетесь?

— Я не сознаюсь.

— Тогда я вас не арестовываю.

Бледный, как смерть, Хастингс с ужасом глядел на поднявшегося из-за стола Флинна.

— Почему?

— Надо дернуть и за другие ниточки.

— Но я — главный подозреваемый?

— Будьте уверены. Я хотел узнать следующее: поссорились ли вы с Коновером в тот вечер? И на вас ли разозлился Коновер. Ответы на свои вопросы я получил.

Голова Хастингса поникла.

— Могу я сказать вам одну вещь, инспектор?

— В свое оправдание?

Бейрд Хастингс заговорил, обращаясь к стакану:

— Это была лучшая постановка Гамлета… во все времена!

В Дорчестере было холодно и мокро. С залива дул восточный ветер.

Флинн поднял воротник пальто, ожидая, пока ему откроют дверь двухэтажного, выкрашенного белой краской, семейного коттеджа.

— Миссис Уиггерс? — Флинн коснулся рукой своей шляпы, когда женщина средних лет, в фартуке, чуть приоткрыла дверь. — Инспектор Флинн. Бостонская полиция. Ваш муж дома?

— Он спит.

— Он дома?

— Спит.

— Мне надо поговорить с ним.

— Дело важное?