Решив, что явление это достаточно необычно и заслуживает большего, чем обычное его рассеянное внимание, Элрик подъехал к невысокому рыжеволосому человечку, с трудом выбиравшемуся из канавы на краю серебристо-зеленого поля. С опаской посмотрев на небо, незнакомец попытался запахнуться в потрепанный плащ. Плащ, однако, не сходился на нем, но не потому, что был мал, – все карманы его, наружные и внутренние, были битком набиты книгами. На человеке были серые клетчатые штаны и высокие черные ботинки на шнурках; когда он согнул ногу, чтобы рассмотреть прореху на колене, оказалось, что у него носки ярко-красного цвета. Лицо с жидкой бородкой было бледным и веснушчатым, но на нем горели голубые глаза, внимательные и по-птичьи настороженные. Похожий на клюв нос придавал ему сходство с огромным и необыкновенно серьезным зябликом. При виде Элрика он поспешил отряхнуться и с беззаботным видом двинулся к альбиносу.

– Как ты полагаешь, господин, соберется ли дождь? Я вроде как только что слышал удар грома. Меня даже с ног сбило. – Незнакомец немного помолчал, оглядываясь в недоумении. – Кажется, я держал в руке кружку эля. – Он почесал взъерошенную голову. – Ну да, сидел себе на скамейке у «Зеленого друга» и пил эль… А глядя на тебя, сэр, я бы не сказал, что ты свой в Патни. – Человек опустился на поросшую травой кочку. – Боже правый! Похоже, я опять переместился! – Он взглянул на Элрика и, похоже, узнал его. – По-моему, сэр, мы где-то встречались. Или ты просто был темой моих стихов?

– Боюсь, я не совсем тебя понимаю, – отозвался альбинос, спешившись. Чем-то этот странный, похожий на птицу человечек привлекал его. – Меня зовут Элрик из Мелнибонэ, и я просто скиталец.

– Мое имя Уэлдрейк, сэр. Эрнест Уэлдрейк. Я тоже немало попутешествовал, хотя и не по своей воле: покинул Альбион, прибыл в викторианскую Англию, где ухитрился даже прославиться, затем оказался в елизаветинской эпохе. Понемногу начинаю привыкать к этим внезапным перемещениям. Но кто же ты такой, господин Элрик, если не из театрального мира?

Едва понимая половину из того, что наговорил незнакомец, альбинос тряхнул головой.

– Я вот уже некоторое время как наемник. А чем занимаешься ты?

– Я – поэт! – Уэлдрейк напыжился, принялся рыться по карманам в поисках какого-то тома, а не найдя, развел руками, словно показывая, что не нуждается в верительных грамотах, и сложил на груди тощие руки. – Я был поэтом и воспевал и двор, и сточные канавы, это известно всем. И до сих пор жил бы при дворе, когда бы доктор Ди не возжелал продемонстрировать мне наше греческое прошлое. Что, как я потом узнал, было невозможно.

– Так ты даже не представляешь, каким образом оказался здесь?

– Весьма смутно, сэр. Ага, я тебя вспомнил. – Он щелкнул длинными пальцами. – Ну конечно – я про тебя писал!..

Элрик потерял интерес к этому разговору.

– Я направляюсь вон в тот городишко. Если желаешь, идем со мной, я почту за честь предоставить тебе одну из моих вьючных лошадей. Если же у тебя нет денег, буду рад заплатить за твой ужин и ночлег.

– Весьма признателен, сэр. Благодарю. – И поэт поспешил забраться на коня. Он устроился среди мешков с припасами, взятыми Элриком, который не знал, сколько времени проведет в пути. – Я боялся, что пойдет дождь, – в последнее время меня мучают простуды…

Элрик продолжил путь по узкой извилистой дороге к разбитым улицам и грязным стенам Туму-Каг-Санапета Нерушимого Храма, а Уэлдрейк высоким, но удивительно красивым, похожим на птичью трель голосом принялся декламировать стихи, как видно, собственного сочинения:

Там еще много чего, мой господин. Он думает, будто победил себя самого и свой меч. Он кричит: «Взгляните, Владыки! Своей воле подчинил я этот адский клинок, он больше не послужит Хаосу! Истинная цель восторжествует, и Справедливость воцарится в Гармонии с Любовью в этом самом совершенном из миров». На этом заканчивалась моя драма, сэр. Скажи, это похоже на твою историю? Хотя бы немного?

– Ну разве что немного. Надеюсь, скоро ты сможешь вернуться в тот мир демонов, откуда явился.

– Ты оскорблен, мой господин. Но в моих стихах я изобразил тебя героем! Уверяю тебя, мне эту историю рассказала одна дама, достойная всяческого доверия. К сожалению, назвать ее имя я не могу из рыцарских соображений. Ах, сэр! Сэр!

Что за восхитительный миг, когда метафоры вдруг обретают плоть и обыденная жизнь сливается с мифом и фантазией…

Едва слушая болтовню этого странного человечка, Элрик продолжал путь.

– Сэр, что за странная вмятина там, на поле! – воскликнул внезапно Уэлдрейк, обрывая на полуслове свою мысль. – Видишь? Такое впечатление, что колосья втоптало в землю какое-то огромное животное. Интересно, часто ли подобное встречается в этих местах?

Взглянув в ту сторону, Элрик также исполнился недоумения. Трава была сильно примята, и, судя по всему, причиной тому был не человек. Нахмурившись, он натянул поводья.