Для Жукова это означало официальное признание его главенства среди выдающихся советских полководцев. Битва, однако, мало что добавила к его военной славе. Но, по его собственному признанию, это была «одна из труднейших операций Второй мировой войны». Под Берлином агонизирующая германская армия сопротивлялась с безоглядным упорством. С конца января, когда советские войска вышли на Одер, у немцев было время укрепить подступы к городу.

Жуков начал штурм глубокой ночью, при свете прожекторов. Но эффект неожиданности был относительным. За Одером его дивизии натолкнулись на мощные укрепления Зееловских высот, прикрывавших столицу; преодолеть это препятствие им удалось лишь на третий день ценой огромных потерь.

Руководство операцией Жуковым впоследствии стало предметом суровой критики некоторых прославленных генералов, бывших тогда у него в подчинении. Вероятно, в стремлении поскорее добиться победы, он действительно допустил чрезмерное скопление танковых и стрелковых дивизий в узкой полосе наступления, из-за чего войска, мешая друг другу, двигались медленнее, чем могли бы.

Более успешным было наступление Конева, которому не приходилось штурмовать в лоб. Преодолев реку Нейсе, его фронт смог прорвать линию вражеской обороны и ввести в прорыв танковые армии генерала Рыбалко и Лелюшенко, которые в свою очередь получили приказ Сталина наступать на Берлин. 20–21 апреля войска Конева и Жукова почти одновременно достигли окраин германской столицы.

Из оперативной сводки Совинформбюро за 30 апреля 1945 г.: «Войска 1-го Белорусского фронта, продолжая вести уличные бои в центре Берлина, овладели… Войска 1-го Украинского фронта продолжали вести уличные бои в юго-западной части Берлина и заняли ряд кварталов…». Кажется все в порядке, Берлин взят в плотное кольцо, даже у военных специалистов, не говоря уже о гражданских людях, не возникало сомнений, что все идет по плану.

Между тем, два видных маршала, заранее отбросив планы, устроили «социалистическое соревнование» — кто первым возьмет Берлин.

С началом Берлинской операции 1-й Белорусский фронт помчался вперед, опережая «график». При этом неизбежно неся огромные потери — оставляя горы трупов у Зееловских высот.

Не отставал и 1-й Украинский фронт, уже 18 апреля сходу форсировавший реку Шпрее. А еще через день, 20 апреля, маршал Конев издает приказ командующим 3-й и 4-й гвардейскими танковыми армиями: «Войска маршала Жукова в 10 км от восточной окраины Берлина. Приказываю ночью ворваться в Берлин первыми. Исполнение донести».

В этот же день, 20 апреля, маршал Жуков издает свой приказ — тоже танкистам: командующему 2-й гвардейской танковой армией: «Пошлите от каждого корпуса по одной лучшей бригаде в Берлин и поставьте им задачи: не позднее 4 часов утра 21 апреля любой ценой прорваться на окраину Берлина и немедля донести для доклада тов. Сталину».

Цену социалистического соревнования в мирное время мы знаем — недокрученные гайки и болты. В военное время — людские жертвы.

В Берлине, чтобы угодить обоим маршалам, провели разграничительную линию между войсками фронтов прямо по центру города: досюда наступать, а дальше нет. Но танкисты Конева ворвались в тыл танкистам Жукова. Неразбериха, новые жертвы.

К чести Конева, он опомнился первым и предложил Жукову принимать совместные меры. Жуков вместо ответа дал телеграмму Сталину. Официально — доклад, по существу — что-то среднее между жалобой и доносом: «Наступление частей Конева по тылам 8 гв. А и 1 гв. ТА создавало путаницу и перемещение частей, что крайне осложнило управление боем.

Дальнейшее их продвижение в этом направлении может привести к еще большему перемешиванию и к затруднению в управлении».

Танкисты Рыбалко вынуждены были повернуть от центра на запад. Центр же Берлина достался теперь Жукову. И главное — рейхстаг.

Другие масштабы — другие чины. Брали Берлин — соревновались командующие армиями, брали рейхстаг — соревновались комдивы. С двух сторон к стенам рейхстага подошли две дивизии 1-го Белорусского фронта — 150-я стрелковая под командованием генерал-майора В.М. Шатилова и 171-я стрелковая под командованием полковника А. И. Негоды. В каждой дивизии — по своему Знамени Победы из девяти (по количеству дивизий).

30 апреля около трех дня полковник Зинченко (из дивизии Шатилова) сообщил комбату Неустроеву о том, что есть секретный приказ маршала Жукова, в котором объявляется благодарность войскам, водрузившим Знамя Победы. Оба растерялись: рейхстаг не взят, знамя не водружено, а благодарность уже объявлена. Чтобы достичь рейхстага, надо было преодолеть Королевскую площадь, покрытую завалами, баррикадами, надолбами. Площадь пересекал канал, за которым — траншеи, дзоты, зенитки, поставленные на прямую наводку. Под прицелом — каждый метр площади. Из замурованных окон самого рейхстага торчали пулеметные стволы.