— Значит Прат вам сказал, — это было утверждение, а не вопрос. Так вот что увидел Калеб в воспоминаниях Прата! И Калеб не стал мне этого говорить, так как хотел поговорить об этом наедине с отцом.

Что ж, я знала, что рано или поздно Патриция объявиться. В мире, где не так уж много Человечных вампиров, и немногим больше Бесстрастных, отыскать кого-то довольно таки просто, если, конечно же, вампир не имеет такого таланта как мой отец. Видимо Патриция обладала неким подобным даром, раз ей удавалось так долго скрываться от Грема.

— Сказал, — подтвердил Терцо. Он выглядел расстроенным, но так было постоянно, когда возвращался Прат, так как чувствовал ответственность за поведение брата, все-таки это он его обратил.

Следующие недели проходили как в страшном сне. Сначала мне предстоял сложный разговор с родителями насчет поездки в Чикаго. Я рассказала им о Джейсонде, и том, что он поведал об истории нашей семьи, и о происхождении моего таланта. Только я упустила множество подробностей, например, о том, как назвала его отцом. И немного о членах моей странной семейки, и Аланис. Так же о завещании, но в общих чертах они уже знали, сколько я получила в наследство, так как мистер Хедли уже связался с нашим адвокатом. Весь разговор занял не так уж много времени, и все же потребовал от меня множества усилий. На каждом пункте рассказа я задумывалась, что стоит говорить, а что нет. Впрочем, они остались довольными, так как я уделила много внимания тому, как Калеб меня развлекал. Все то же самое я еще раз повторила но уже Ричарду. Он позвонил на следующий же день после нашего приезда, так как знал, что к нам заявился Прат, его отец, и был готов первым же рейсом вылететь в Англию. Мне стоило невероятных усилий отговорить его. Пока что я надеялась, что мы с родителями общими усилиями сможем удержать Прата в узде.

— Ты же знаешь, каким он становится, когда что-то идет не так, как он планировал, — настаивал Ричард.

— Конечно знаю, я тоже с ним выросла, — хмыкнула я. Трудно было объяснить все брату. Особенно если учесть насколько плохо он знал Грема, и вообще не знал Евы.

— Если все-таки вам не удастся его приструнить, обязательно позвони мне!

Ричард волновался. Он хорошо знал своего отца, чтобы понимать каких дел тот может натворить. И все же я-то знала Прата лучше, чем все они вместе взятые, и тоже умела тянуть за нужные ниточки, чтобы добиться желаемого.

Но Прат целыми днями пропадал в Лутоне, и только на третий день я узнала от Калеба, что тот так проводит время с Евой, и она уже начала поддаваться на его потуги.

Калеб был очень зол, особенно после разговора, который они провели втроем: он, Грем и Прат. О подробностях Калеб мне так и не сообщил, и честно говоря, на это не было времени — я догоняла то, что пропустила в школе, и к тому же добавились волейбол и церковный хор, и так я неожиданно затянула сама себя в ловушку полного отсутствия времени. Виделись мы лишь вечерами, и то я была до того усталой, что к вечеру просто засыпала в его объятьях когда все мы смотрели телевизор в гостиной. Все это не способствовало разговорам. К пятнице у меня более или менее появилось время.

Калеб забрал меня со стоянки около школы, и мы подались куда-то за пределы города. Погода выдалась чудесная: сухой осенний день, без солнца и без дождя, идеально чтобы прогуляться.

Выехав на уже знакомый холм, я радостно выбежала из машины, и моим глазам открылся вид города, такого ленивого, и уютного, как развалившийся кот.

Калеб постелил покрывало на капот машины, еще горячий от мотора, и мы устроились там вдвоем. От Калеба веяло холодом, а от машины теплом, и потому я не мерзла в своей тонкой осеней курточке.

— Наконец-то мы можем побыть наедине, — сказал мне Калеб, когда стих звук какой-то проезжающей машины. Вокруг царило умиротворение, и город перед нами выглядел как экран в кинотеатре, только вот картинка не менялась, кроме того что темнела.

Наедине! Да я мечтала об этом с того дня, как мы вернулись из Чикаго.

— Расскажешь, о чем вы говорили тогда с Пратом и Гремом? Что он сообщил о Патриции?

Я надеялась, что Калеб заведет этот разговор сам, но он отмалчивался, и вот я устала ждать. Любопытство всегда было моим пороком.

Глаза Калеба стали туманными. Он долго хранил молчание, прежде чем заговорить.

— Помнишь, я тебе сказал, что может у Евы Грем вызывает не ложные надежды?

Это было в тот вечер, когда мы вернулись из Чикаго, и в нашем доме собралась толпа людей и вампиров, как не помнить тот вечер. Прат меня бесил, родители тоже злились, Ева оказалась под обстрелом сразу же двоих, а Сеттервин неожиданно проявила дружелюбие. Любому такой вечер бы запомнился.

— Еще бы!

Калеб усмехнулся одними губами, и от этой улыбочки меня бросило в дрожь. Такие улыбки были свойственны Калебу в прошлом году, когда мы еще не встречались. Так улыбалась та часть Калеба, о которой я очень мало знала. Та часть Калеба, вела себя по-звериному беспощадно.

— Так вот, оказывается, Прат еще за несколько дней до нашего отъезда в Чикаго связался с ним. Они встречались в Лондоне, и Прат подробно передал ему то, что сообщила Патриция. Потому-то так изменилось отношение Грема во время нашего отсутствия, он знал, что может перестать искать ее и что им уже не быть вместе.

Я была ошеломлена этой вестью. Грем все знал, но так ничего не сообщил Калебу! Как то слишком бездушно и вовсе не похоже на Грема.

— Не думай, что он сделал так специально, — Калеб не защищал отца, а просто констатировал факт, но голос его при этом был ледяной — думаю он просто не хотел, портить мне настроение перед отъездом. Хотя это было глупо, я в отличие от него давно смирился. Но как оказалось, пусть он не хотел себе в этом признаваться, но ее поиски стали уже просто привычкой. Он примирился с ее уходом, так же как и я. Думаю, 50 лет могут убедить самого отъявленного глупца. Даже не понимаю, как он мог продержаться так долго!