В полубессознательном состоянии Браул предпринял новую попытку, на этот раз удачную. Воздушная стихия приняла меня в свои объятия, и с воем, какому позавидовала бы и выпь, я рухнул со второго этажа.

Не помню точно, когда в последний раз мне доводилось падать из окна, но точно знаю, что никогда не полюблю это занятие. Задрав ноги в ночное небо, я еще спросил себя: «Неужели нельзя было выбежать через дверь? А ведь она была на целый метр ближе!..»

Плавное течение мыслей оборвало приземление.

Меня встретили кусты и мягкая земля. Ну хоть в чем-то повезло, а ведь могла быть и дорожка, выложенная мраморными плитами. Уф! Именно отнюдь не досадное отсутствие благородного мрамора позволило мне обойтись без раздробления костей.

Спасаться! Сделать все, чтобы толпа линчевателей не взяла мой след!..

Я бежал, пока в темноте не налетел на каменный сарайчик, в котором садовник Поттеров хранил свои сокровища. Пропади все пропадом! Не могли построить эту штуку в другом месте?

Отлеживаясь под деревом, Браул Невергор слышал в отдалении изумленные возгласы и топот нижних конечностей. «Юные девы» пробудились и всем наличным составом решили узнать, что произошло. Приложив титанические усилия, я отполз в кустарник погуще и залег в нем. Мир, по моему мнению, гудел уж очень сильно. И кто заложил мне уши ватой? К тому же чувство, словно я в лодке во время речного шторма.

В доме зажегся свет. Чары работали на всю катушку, так что теперь было хорошо видно, что под окном Карлы Поттер (хотя на самом деле — Талулы) кто-то стоит. И этот кто-то объяснял кому-то, что понятия ни о чем не имеет. Свет горел и в комнате на втором этаже. Оттуда высовывались две головы. Одна принадлежала Эйре Поттер, другая, рыжая, — Карле. Мамаша успокаивала дочурку…

— Браул!

По телу моему разлилась тошнотворная слабость, словно я съел что-то нехорошее и теперь расплачиваюсь за чревоугодие. Это что, обморок?

Кто-то теребил меня, сопел в ухо, слюнявя его самым бессовестным образом.

— Браул! Ну и слабые у вас организмы!.. Подумаешь, едва не снес сарай!

— Квирсел… ты когда-нибудь сведешь меня в могилу! — Мои голосовые связки способны были издавать только стенающее шипение. Я приложил руку ко лбу. Там вздулась шишка.

— Тебе пора отсюда сваливать! — сказал мопс. — Они собираются прочесать местность.

— Что?

— Надо вернуться в дом! Живее, пока никто не…

Из темноты неподалеку от меня вынырнул кто-то знакомый.

— Браул!

Талула?

— Браул, ну и болван же ты! Таких еще поискать!

Я не стал спорить. Не в моем состоянии.

— Я поменялась с Карлой комнатами и ночевала неподалеку от тебя, в ее спальне. Хотела сама прийти и поговорить. Но Квирсел сказал, что ты отправился ко мне и не выслушал его сообщение. Он все знал.

Я пообещал, что в скором времени некий мопс получит на орехи. На месте действия появилась Гермиона. Да они что, все в курсе?

Сестрица обложила меня за непролазную тупость и тут же убежала, сказав, что попытается увести толпу в другую часть сада, чтобы я мог добраться до дверей и попасть в дом незамеченным. Я, разумеется, и не думал возражать.

Меня подняли на ноги и повели. Словно раненный на поле боя, ваш покорный слуга стоически переносил страдания. Это все во имя великой цели, твердил я себе всякий раз, когда мое тело роняли. На карту поставлена судьба мультиверсума… до мелочей ли? Талула не была специалистом по переноске Браулов, но ее энтузиазм с лихвой окупал недостатки техники.

Ей удалось втянуть меня в холл. Квирсел крутился у нас под ногами и нудил, что сейчас все откроется, вот-вот, через секунду. Талула в конце концов рассвирепела и пообещала пнуть нытика в филейную часть. Мопс сразу заткнулся и побежал вверх по лестнице.

Отдуваясь, Талула спросила, могу ли я идти сам. Я мог, что и продемонстрировал, скатившись по ступеням. Чародейка не выдержала и выругалась. Оказалось, что, по ее мнению, я ничуть за эти пять лет не изменился. Такой же… не буду уточнять.

— Идут! — проверещал Квирсел.

Этого было достаточно, чтобы я взлетел по лестничному маршу и бросился наутек. Голоса слуг, взбудораженных последними событиями, придали мне такое ускорение, что Талула еле догнала меня. Ей пришлось поднять все свои наличные юбки, чтобы бежать быстро. Вцепившись в мою шкирку, девица потащила меня в спальню, и вскоре мы очутились внутри.

— Так, — сказала она, запыхавшаяся и красная, — ты спал и ничего не слышал, понятно?

— Ага, — ответил я, лежа лицом на кровати.

— Ты принял снотворное!

— Ага.

— Сейчас я займусь твоей шишкой. Нельзя, чтобы тебя видели с такой дулей на лбу, — Произведя ревизию моей головы, чародейка охнула. На темени обнаружилось еще одно вздутие. Этим местом, помнится, я врезался в стену, — Квирсел, помоги. Мне нужен фон. Ты можешь?

— Могу.

Талула помогла мопсу взобраться на кровать, и он тут же соорудил требуемое. Из этого бледного шара, в котором концентрировалась Сила, Талула начала черпать необходимые для создания чар ресурсы и накладывать на мою многострадальную голову. Меня перевернули на спину, утерли слюни. Побрызгали чем-то на лицо. Голова болеть перестала. Участки черепа, пострадавшие от твердых поверхностей, потеряли чувствительность. Потрогав место, где только что гордо торчала шишка, я нашел, что ее там нет.