Прошедшие тестирование попадали ко мне, зная лишь приблизительную дату своего путешествия: двадцатый век, или первая половина шестнадцатого… Более точная дата определялась и вносилась в базу данных позже, уже перед самым отправлением. Почему — я не мог понять, впрочем, и не очень задумывался. Даже зная приблизительную дату, я мог подготовить людей к перемещению. Как и говорил шеф, поначалу было очень много сомневающихся, готовых отступить, если что-то вдруг им покажется не так. Я хорошо помню самых первых своих клиентов, которых я принял в первый день работы. Это была молодая семейная пара, мужчина лет сорока, разведенная женщина такого же возраста и несколько юнцов. Все они вели себя по-разному. Пара переглядывалась, как бы ища поддержку друг у друга, но почти сразу стало ясно, что их все устраивает и они не отступят. Мужчина не сомневался в своем решении. Выглядел он как-то обреченно, как человек, которому уже все равно, куда податься и что с ним будет. Женщина была, на мой взгляд, глуповата: спрашивала, выдадут ли ей персональную машину времени, если вдруг ей что-то не понравится и она захочет вернуться. Узнав, что персональных машин не будет, чуть было не отказалась, и успокоилась только, когда я ей сказал, что там, куда она отправляется (не так уж и далеко, в начало 21 века), уже есть компьютеры, телефоны и прочие вещи, среди которых она будет чувствовать себя вполне уютно. Молодые люди были полны решимости и готовы к приключениям и подвигам, как и положено молодым во все времена. С ними проблем не было, хотя один из них отправлялся в девятый век.

Могу сказать, не скромничая, что с работой я справлялся хорошо. За этот первый месяц было только два случая, когда люди отказались улететь. Одна весьма эксцентричная молодая девица (такие вечно увлекаются магией, гороскопами, мистикой и прочей ерундой) заявила, что интуиция ей подсказывает никуда не улетать. Интуиция! Надо же, слово какое откопала! И еще один неуравновешенный мужчина среднего возраста вдруг начал кричать, что это ловушка, его хотят обмануть, что знает он таких и будет жаловаться. Не знаю, кому он собрался жаловаться, и что на него так подействовало, но удивляюсь, как такие проходят тестирование.

За этот первый месяц я понял одну странную вещь: люди почти ничего не знают о прошлом, даже о той эпохе, куда им предстоит отправиться. Вернее, их знание часто ограничивается каким-нибудь одним фактом. Например, что в 17 веке не было электричества, в 18 дамы носили длинные пышные юбки, в средние века были рыцари, а во второй половине 20 века была популярна группа «Битлз». Но когда я предложил шефу как-то просвещать людей, рассказывать хотя бы о том периоде, в котором им предстоит работать, он отнесся к этому как-то очень резко.

— И не вздумайте сами что-нибудь предпринимать, — строго сказал он в конце разговора. И, чуть смягчившись, добавил: — Такова политика нашей организации, не мы установили такие правила, а там, вы же понимаете… — Он многозначительно поднял указательный палец, — и мы с вами не можем ничего менять.

Ничего не поняв в такой политике, я все же не стал спорить. Но с этого дня стал сам интересоваться историей. Находил данные о людях, которые уже отправились в прошлое, смотрел год и место их пребывания и старался найти всю возможную информацию об этом периоде.

Тем временем Лео успешно прошел тестирование, но попал на собеседование не ко мне, а к Рите. Вечером я убедился, что Рита отлично справилась с задачей — Лео был весел, беспечен, насвистывал какую-то песенку, и был полностью готов расстаться с привычным ему миром. Казалось, он уже где-то в глубине веков, настолько он казался чужим в нашем времени. Как и другие, он еще не знал точной даты своей будущей работы, было только известно, что это пятнадцатый век. Завтра утром он узнает точное время, получит задание, ему выдадут пособие на первое время — в той валюте, которая была в те годы в том месте, и — вперед… Вернее, назад. Лео заключил контракт на пять лет, на десять пока не решился, но, если все будет хорошо, он сможет продлить его позже. Так ему объяснили. Лео казался совершенно счастливым, и я не стал говорить ему, что с недавних пор меня стали одолевать сомнения. Непонятная тревога, причины которой я сам себе пока не мог объяснить. Может, это и называется давно забытым словом «интуиция»? А может, эту тревогу породило беспокойство за Лео, за его будущее (прошлое?), ведь я в первый раз отправлял туда близкого друга. В общем, я не стал делиться этим с Лео, чтобы не тревожить его перед путешествием.

И на следующий день мой друг уже был в далеком пятнадцатом веке.

Время шло, я работал, и сомнения одолевали меня все сильнее. Я спрашивал себя, хорошо ли я делаю, уговаривая людей покидать этот не очень привлекательный, но все же родной и привычный мир, менять его на неизвестность. И сам себя успокаивал: все по закону, они идут на это добровольно, подписывают все бумаги. И все же…

Постепенно я начал понимать, откуда эта тревога. Я много читал, узнавая, куда отправляются люди чуть ли не прямо из моего кабинета. И получалась не очень приятная картина… Если не страшная. Оказалось, что несколько молодых человек отправились в 1916 год, в то время и место, где шли самые ожесточенные бои первой мировой. Несколько моих клиентов, мужчин и женщин, были разбросаны по Европе в середине 14 века, и вот что я прочитал об этом времени: «Пришедшая из Азии «Черная смерть» в Европе унесла треть населения… В 1346-1348 году в Западной Европе бушевала бубонная чума, умерло более 25 миллионов человек… «Чёрная смерть» имела значительные демографические, социальные, экономические, религиозные и культурные последствия…» Человек, поразивший меня в первый день обреченными и печальными темными глазами, оказался в Польше в 1939 году… Получалось, что большинство людей отправлялись туда, где выжить им было бы очень трудно. Но почему? Я немного успокаивался, когда видел, что некоторые все же попадали в относительно спокойные времена. Но… успокаивался ненадолго. Только относительно! Ведь все равно это были времена, в которые современного человека опасности могли подстерегать повсюду: меч крестоносца, костер инквизиции, землетрясение, в конце концов, какая-нибудь давно забытая пустяковая инфекция, против которой у нас нет никакого иммунитета. И если даже кому-то удастся выжить… Вернутся ли они в свое время? Не будут ли брошены там? И зачем? Кто это придумал? «Такова политика», — вспомнил я слова своего шефа, и сейчас их смысл был совсем другим…

Я не мог нормально работать. Я стал противен сам себе. По ночам меня мучили кошмары: меня сажали на кол, загоняли в газовую камеру, на меня нападали какие-то твари, не то люди, не то звери… Я просыпался в холодном поту. Работал, как автомат. И шеф, заметив это, предложил мне несколько дней отдохнуть, развеяться. Но перед уходом я пошел к Рите и попросил ее посмотреть личное дело Лео, узнать, куда же он отправился. У меня уже созрел план: когда наступит время моего путешествия в прошлое, отправиться туда и любыми способами вытащить Лео.

Рита нашла дело довольно быстро.

— Вот, 1472 год, Италия. Твой друг там. — Она подняла глаза. — А зачем… Герберт, что с тобой? На тебе лица нет. Что-нибудь случилось?

— Н-нет… Просто не высыпаюсь. Спасибо за помощь.

— Нет, подожди. Давай я тебе кофе налью. Натуральный! Подарили. — Она открыла термос, и я уловил аромат настоящего кофе. Как он отличался от запаха напитка из автомата!

— Ну, выкладывай, — сказала Рита, пододвигая ко мне чашку.

И я выложил. Просто не мог больше держать всего этого в себе. Надо было хоть кому-нибудь рассказать. Рита все-таки психолог, возможно, поможет мне с этим справиться. Но когда я закончил, понял — нет, не поможет. Понял по ее глазам, в которых увидел только печаль и страх.