Браня заботился о моем благополучии, но мне показалось, что он переигрывает. Мне требуется сильный мужчина, но я не люблю, когда мне указывают, что именно нужно делать!

Раздался телефонный звонок. Браня строго посмотрел на меня и сказал:

– Фима, кто это?

– Пока я не возьму трубку, не могу знать, – ответила я раздраженно. Генерал со своими мерами тотальной безопасности начинал действовать мне на нервы.

– Але! – произнесла я.

Непонятный голос, ни мужской, ни женский, выдохнул:

– Если хочешь узнать больше о тайнах семейства д’Орнэ, то приходи сегодня в полночь к их галерее.

– Кто это? – спросила я, понимая, что подобные личности обычно никогда не представляются. В ответ раздались телефонные гудки.

– Ну что? – поинтересовался Браня. Мое раздражение улеглось, я снова почувствовала себя тонкой и ранимой девицей. В сущности, я такой всегда и была. И если бы не Браня…

– Мне второй раз в жизни позвонил аноним, – сказала я, а в ушах все еще стоял странный визгливый голос таинственного собеседника. – Впервые это было лет семнадцать назад, мне сообщили, что мой муж прохлаждается с любовницей в Гаграх, и вот теперь…

Я пересказала странную фразу, которую сообщил мне звонивший. Дядя Браня спросил:

– Фима, кто в курсе, что ты живешь на квартире у сестры?

– Да никто вроде бы, – ответила я. – Рая Блаватская…

И осеклась. Раиса! Она же клятвенно обещала мне – никто от нее не узнает, что я живу у Вероники!

– Рая Блаватская, – протянул Сувор. – Ну, тогда я могу быть спокоен – о том, что ты сбежала из Перелыгина и живешь на квартире старшей сестры, знает не больше полутора миллионов человек.

Гнев Брани был праведным и совершенно оправданным. О том, что я удрала в Экарест, теперь не знают разве что в Центре управления полетов на Байконуре и в камбоджийском посольстве на Мальте.

– Рая, значит, Блаватская, – повторил Сувор. Он еле сдерживался. – Фима, это же твоя безопасность! А теперь все усилия пошли прахом!

– Бранечка, я не знала… я думала, что Рая… Извини меня…

Браня мгновенно смягчился и сказал примирительным тоном:

– Ничего страшного, Фима. Чему быть, того не миновать. Но в следующий раз, прежде чем позвонить Рае Блаватской, хорошо взвесь все «за» и «против». Значит, кто-то хочет раскрыть тебе страшные тайны семейства д’Орнэ?

Я вкратце поведала Браниполку Иннокентьевичу и Дусику о том, что обнаружила в мастерской Стефана-младшего.

– И я уверена; он не реставрирует картины деда, а копирует их! – воскликнула я. – Браня, это ведь так просто: Стефан-младший под руководством своей мамаши подделывает картины Стефана-старшего, которые потом они сбывают за сумасшедшие деньги богатым простакам. Теперь мне понятно, почему они не согласились продать одно из полотен американскому музею за семьсот тысяч долларов. Вовсе не из-за того, что Весняна не желает расстаться со своим любимым полотном, они знают: картина будет подвергнута серьезной экспертизе.

– Если это так, Фима, – сказал Браня, – то у д’Орнэ имеются весьма веские причины желать твоей смерти. На карту поставлены многие миллионы!

– Ну конечно! – заявила я. – Они якобы находят из года в год все новые и новые затерянные шедевры Стефана-старшего, а на самом деле их создает его внук! Он искусно копирует стиль деда, и на этом они зарабатывают очень большие деньги!

– Серафима Ильинична, – подал голос Дусик. Мальчик кутался в шелковый халат. – Мне очень страшно, они… они ужасные люди!

– Не то слово! – хмыкнула я. – И я могу вполне себе представить, что Стефан по какой-то только ему ведомой причине убивает людей, которые купили картины его деда. Маманя и сынок просто свихнувшиеся личности! Они готовы лишать жизни людей ради достижения своих сомнительных целей.

– Думаю, в этом что-то есть, – произнес Сувор. – Первое убийство произошло на открытии галереи, и несмотря на то, что торжественная презентация была сорвана, это создало им дополнительную рекламу.

– Подозреваю, что так оно и есть, – мрачно констатировала я. – Стефан-старший был не в своем уме, и его отпрыски тоже могли унаследовать от него безумие. Не забывай, Браня, Стефан-младший тем летом, когда исчезла Татиана Шепель, жил в Перелыгине, и он же имеет отношение к смерти ювелира Кацнельсона…

– Все сходится, – произнес генерал. – Фима, я тебя никуда не отпущу! На встречу с информатором пойду я!

– Браня, он – или она! – будет ждать именно меня, – я решила не сдаваться.

– Тогда идите вместе, – выпалил Дусик. Я с благодарностью потрепала малыша по щечке. Идея была хорошей.

– Не нравится мне все это, – проворчал Браня. – В полночь около галереи. Это вполне может быть ловушкой.

И все же мы отправились на встречу с анонимом. В переулке, где располагалась галерея д’Орнэ, горело несколько мощных фонарей, я топталась на ступеньках. Моросил дождик, было холодно, но меня согревала мысль о том, что Браня со мной. Он притаился за углом, сказав, что не спустит с меня глаз.