Баркер Клайв
Шрифт:
– Не надо мной...
– Ты лжец! Лжец!
– воскликнула она, сбрасывая с себя простыни и становясь на колени, чтобы быть лицом к лицу с обманщиком.
– Почему ты говоришь мне, что любишь меня и в следующий момент начинаешь лгать? Почему ты не доверяешь мне?
– Я и так уже сказал тебе больше, чем кому-либо. Но когда я узнал, что ты плетешь заговоры против Общества...
– Я совершила нечто большее, чем заговор, - сказала она думая о своем путешествии в подвалы Башни.
И вновь она чуть не рассказала ему о том, что ей довелось увидеть, но совет Клары помог ей удержаться. Ты не можешь спасти Целестину и сохранить свои отношения с ним, - сказала она, - ты подкапываешься под фундамент его рода и веры. И это было правдой. Теперь она понимала это яснее, чем когда бы то ни было. И если она расскажет ему все, что знает, то (как бы ни было приятно облегчить душу) сможет ли она быть уверенной в том, что он, следуя своему фамильному долгу, не использует эту информацию против нее? Чего тогда будут стоить смерть Клары и страдания Целестины? Теперь она была их единственным представителем в мире живых, и у нее не было права ставить на кон их жертвы.
– Что ты сделала?
– сказал Оскар.
– Кроме заговора. Скажи, что?
– Ты не был честен со мной, - сказала она.
– Так почему же я должна тебе что-то говорить?
– Потому что я все еще могу взять тебя с собой в Изорддеррекс.
– Уже и взятки пошли в ход?
– А разве тебе туда уже не хочется?
– Еще больше мне хочется узнать правду о себе.
Лицо его слегка омрачилось.
– Ох...
– вздохнул он.
– Я лгал уже так долго, что не уверен, смогу ли отличить правду от лжи, даже если она будет у меня под носом... Вот разве что...
– Что?
– То, что мы чувствовали друг к другу...
– пробормотал он.
– Во всяком случае, то, что я чувствовал к тебе... это было правдой, так ведь?
– Не очень-то большой, - сказала Юдит.
– Ты запер меня. Ты отдал меня на растерзание Дауду...
– Я же уже объяснил...
– Да, что ты был занят другими делами. Вот и забыл меня.
– Нет, - запротестовал он.
– Я никогда не забывал тебя. Ни на секунду.
– Что же тогда?
– Я боялся.
– Меня?
– Всех. Тебя, Дауда, Общества. Я повсюду начал видеть заговоры. Неожиданно то, что ты спишь со мной в одной постели, показалось мне очень подозрительным. Я стал бояться, что ты задушишь меня или...
– Какой бред.
– Бред? А как я мог знать, чью волю ты исполняешь?
– Свою собственную, разумеется.
Он покачал головой, переводя взгляд с ее лица на портрет Джошуа Годольфина.
– Откуда ты это знаешь?
– спросил он.
– Как ты можешь быть уверена в том, что то, что ты чувствуешь ко мне, исходит из твоего сердца?
– Какая разница, откуда это исходит? Главное, что я чувствую это. Посмотри на меня.
Он не откликнулся на ее просьбу, продолжая смотреть на Безумного Лорда.
– Он мертв, - сказала она.
– Но его наследие...
– В жопу его наследие!
– сказала она и, неожиданно поднявшись, схватила портрет за его тяжелую позолоченную раму и оторвала его от стены.
Оскар вскочил, пытаясь помешать ей, но ее ярость взяла верх. Ей удалось сдернуть картину с крючков с первой попытки, и она тут же швырнула ее через комнату. Потом она рухнула на кровать перед Оскаром.
– Он умер и давно сгнил, - сказала она.
– Он нам не судья. Он не имеет над нами никакой власти. То, что мы чувствуем друг к другу - а я не собираюсь притворяться, будто знаю, что это такое, - принадлежит нам.
– Она протянула руки к его лицу, пропустила его бороду между пальцами.
– Давай покончим с этими страхами, - сказала она.
– Лучше обними меня.
Он заключил ее в свои объятия.
– И ты возьмешь меня в Изорддеррекс, Оскар. Не через неделю, не через несколько дней - завтра. Я хочу отправиться завтра. Или...
– Она отняла руки он его лица.
– Отпусти меня, не откладывая. Я хочу уйти из этого места. Из твоего Дома. Я не хочу быть твоей пленницей, Оскар. Может быть, его любовницы и примирились бы с этим, но не я. Я лучше Убью себя, чем позволю тебе меня снова запереть.
Все это она произнесла с сухими глазами. Простые чувства просто выраженные. Он взял ее руки и снова поднял их к своему лицу, словно отдавая себя в ее владения. Лицо его было изрезано крошечными морщинками, которых она раньше не замечала, и глядя на них, она заплакала.
– Мы отправимся туда, - сказал он.
3
Когда на следующий день они выезжали из Лондона, шел мелкий дождичек, но к тому времени, когда они добрались до Поместья и вошли в парк, солнце уже пробилось сквозь тучи, и все вокруг засияло. Они не стали заходить в дом, а отправились сразу к роще, в которой скрывалось Убежище. На ветвях, покачивающихся от легкого ветерка, уже распустились клейкие листочки. Повсюду был запах жизни, будораживший ее кровь для предстоящего путешествия.
Оскар посоветовал ей одеться попрактичнее и потеплее. Он сказал, что в городе, в который они направляются, происходят резкие смены температуры, в зависимости от направления ветра. Если ветер будет дуть со стороны пустыни, то жара пропечет их тела, словно мацу. А если он переменится и подует с океана, то принесет с собой пробирающие до костей туманы и неожиданные морозы. Ни то, ни другое, однако, не могло ее обескуражить. Она была готова к этому путешествию больше, чем к любому другому за всю свою жизнь.