– Все кончено, - сказал Дауд Кезуар, которая лежала на земле в нескольких ярдах от трупа своего мучителя, обхватив руками свои дрожащие плечи.
– Больше он не причинит тебе никакого вреда.

– Благодарю тебя, Господь.

– Эти обвинения, которые он предъявил тебе, дитя мое?..

– Да.

– Эти ужасные обвинения...

– Да.

– Они справедливы?

– Да, - сказала Кезуар.
– Я хочу исповедовать все свои грехи, прежде чем умру. Вы выслушаете меня?

– Выслушаю, - сказал Дауд, источая великодушие.

Юдит уже устала от роли простой свидетельницы происходящих событий и теперь направилась к Кезуар и ее исповеднику, но Дауд услышал ее шаги, обернулся и покачал головой.

– Я согрешила, мой Господь Иисус, - сказала Кезуар.
– На совести моей столько грехов. Я умоляю тебя о прощении.

Не столько отпор Дауда, сколько отчаяние, которое слышалось в голосе ее сестры, удержало Юдит от того, чтобы обнаружить перед ней свое присутствие. Страдания Кезуар достигли высшей точки, и какое право имела Юдит отказать ей в общении с неким милостивым духом, которого она себе вообразила? Конечно, Дауд вовсе не был Христом, как это представлялось Кезуар, но имело ли это какое-нибудь значение? К чему может привести разоблачение Отца Исповедника, кроме как к новым страданиям несчастной?

Дауд опустился на колени перед Кезуар и взял ее на руки, продемонстрировав такую способность к нежности или, во всяком случае, к ее имитации, которой Юдит за ним никогда не подозревала. Что же касается Кезуар, то ею, несмотря на Раны, овладело блаженство. Она вцепилась в пиджак Дауда и продолжала благодарить его снова и снова за его безмерную доброту. Он мягко сказал ей, что нет никакой необходимости перечислять свои преступления вслух.

– Они в твоем сердце, и я вижу их там, - сказал он.
– И я прощаю тебя. Расскажи мне лучше теперь о своем муже. Где он? Почему он не пришел вместе с тобой, чтобы просить прощения?

– Он не верил в то, что ты здесь, - сказала Кезуар.
– Я говорила ему, что видела тебя в гавани, но у него нет веры.

– Совсем?

– Только в себя самого, - горько сказала она.

Задавая ей все новые вопросы, Дауд принялся покачиваться взад и вперед, внимание его было настолько сосредоточено на его жертве, что он не заметил приближения Юдит. Она позавидовала Дауду, держащему Кезуар в своих объятиях. Хотелось бы ей быть на его месте.

– А кто твой муж?
– спрашивал у нее Дауд.

– Ты знаешь, кто он, - отвечала Кезуар.
– Он - Автарх. Он управляет Имаджикой.

– Но ведь он не всегда был Автархом?

– Да.

– Так кем же он был раньше?
– поинтересовался Дауд.
– Обычным человеком?

– Нет, - сказала она.
– Не думаю, чтобы он когда-нибудь был обычным человеком. Но я не помню точно.

Он перестал покачивать ее.

– Я думаю, ты помнишь, - сказал он слегка изменившимся тоном.
– Расскажи мне, кем он был до того, как начал править Изорддеррексом? И кем была ты?

– Я была никем, - ответила она просто.

– Так как же тебе удалось подняться так высоко?

– Он любил меня. С самого начала он любил меня.

– А ты не совершила никакого нечестивого поступка для того, чтобы возвыситься?
– сказал Дауд. Она заколебалась, и он стал настойчивее.
– Что ты сделала?
– спросил он.
– Что? Что?

Его голос отдаленно напоминал голос Оскара: слуга говорил тоном своего хозяина. Оробевшая от этого натиска, Кезуар ответила:

– Я много раз бывала в Бастионе Бану, - призналась она.
– И даже во Флигеле. Туда я тоже заходила.

– И что там?

– Сумасшедшие женщины. Те, которые убили своих мужей, или детей...

– А почему ты стремилась в общество таких жалких созданий?

– Среди них... прячутся... силы.

Юдит напрягла свое внимание еще сильнее.

– Какие силы?
– спросил Дауд, произнося вслух вопрос, который Юдит уже задала про себя.

– Я не совершила ничего нечестивого, - запротестовала Кезуар.
– Я просто стремилась очиститься. Ось наполняла мои сны. Каждую ночь на меня ложилась ее тень, ее тяжесть ломала мне хребет. Я только хотела избавиться от этого.

– И ты очистилась?
– спросил ее Дауд. И снова она ответила не сразу, только после того как он надавил на нее, почти грубо.
– Ты очистилась?

– Я не очистилась, но я изменилась, - сказала она.
– Женщины загрязнили меня. В моей плоти - отрава, и я хочу избавиться от нее.
– Она принялась рвать на себе одежды, добираясь пальцами до груди и живота.
– Я хочу избавиться от нее!
– закричала она.
– Из-за нее у меня появились другие сны, еще хуже, чем раньше.

– Успокойся, - сказал Дауд.