Чака не поскупился на угощение и велел заколоть для большого пира много быков. С мужчинами, которые пригнали скот Чаки – среди них был и Нгвади, – пришли Нанди, Номц'оба и Пампата. Затаив дыхание следили они за событиями этого дня. Их принимали у себя старые верные подруги – Мкаби и Лангазана, первая и четвертая жены покойного Сензангаконы.

До начала пира Чака созвал заседание государственного совета (и-бандла) и властным тоном поручил членам совета ряд неотложных дел. Подобная спешка была зулусам незнакома. Деятели, активные и не терпевшие проволочек, являлись среди них исключением.

Убедившись, что у него нет войска, Чака немедленно призвал на военную службу всех мужчин клана Зулу, способных носить оружие. Расформировав традиционные «гильдии», он определил мужчин в возрасте от тридцати до сорока лет в полк Ама-Вомбе. Поскольку все они были женаты и носили головные кольца, он разрешил им сохранить свое общественное положение и поселил в новом краале на реке Нолеле, который тогда называли «Белебеле». Управление краалем Чака поручил своей незамужней тетке Мкабайе – женщине, известной твердым характером.

Мужчин в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет, неженатых, но уже носивших головные кольца[60], он лишил прежнего положения и права их носить. Они снова стали считаться юношами и были зачислены в полк Джубинг'ванга. Вместе с полком У-Дламбедлу, в который входили воины 1790–1795 годов рождения, еще не носившие головных колец, они составили бригаду Изим-Похло (Холостяков), а крааль их попал в подчинение вдовствующим королевам Мкаби и Лангазане (бывшим женам Сензангаконы).

Однако первым полком, который целиком создал Чака, был полк У-Фасимба, состоявший из двадцатилетних мужчин. Чака был бы в праве поставить на нем свою метку. Воины У-Фасимба построили для Чаки новый крааль и поселились в нем. Не удивительно, что их называли солдатами Чаки.

Чака выбрал для своей новой столицы чудесное место на правом берегу реки Мходи, притока Умкумбаана. Он все еще не забыл горьких обид, пережитых в детстве, а потому назвал свой новый крааль «Ква Булавайо»[61] («У места убийства»). Это название служило зловещим напоминанием о временах, когда он проливал слезы. Первый Булавайо был небольшим селением по сравнению со вторым, построенным несколько лет спустя в долине Умлатузи, в семнадцати милях от Эшове.

Второй Булавайо насчитывал тысячу четыреста хижин, первый же – не более ста. Но первый был построен с расчетом на то, что в дальнейшем он будет расти. Впоследствии число хижин в нем, вероятно, увеличилось в два раза.

Через месяц после возведения его в сан вождя Чака перебрался в Булавайо. К этому времени он прочно сидел в седле. Его войска срочно обучались, а Второй полк Изи-ц'ве, присланный Дингисвайо, все еще стоял поблизости, чтобы не допустить вмешательства соседних племен. В Булавайо пригласили Нгоньяму и других известных кузнецов мбонамби. Им было поручено как можно скорее изготовить нужное число новых ассегаев с широкими клинками. Их ковали главным образом из легких копий – из двух получался один массивный ик’ва. Колдовство и таинственность были забыты, кузнечное дело превратилось в открытое и процветающее ремесло. Руководил им Нгоньяма. В качестве оружейника он добился блестящих успехов.

Теперь настало время воздать по заслугам всем тем, кто когда-то обижал Нанди и Чаку, а также мешал Чаке стать вождем племени.

На возвышенной стороне крааля стояло тенистое дерево. Под его сенью Чака расположился на «судейском кресле», состоявшем из свернутых циновок. По обе стороны от него сидели на корточках советники и старейшины. Подле них стояли специально подобранные палачи, вооруженные необычайно тяжелыми палицами. Позади Чаки и его советников выстроилась в виде полумесяца отборная полурота полка Фасимба – зародыш будущей королевской гвардии.

Первым предстал перед судом Мудли – дядя Чаки со стороны отца,– тот самый Мудли, который, узнав о беременности Нанди, отправил ей позорное послание, гласившее, что в ее теле находится просто И-Чака.

Зулусы передают, что слева от Чаки на большой циновке сидела Нанди. Двое воинов подвели Мудли к судье. Это был высокий, еще стройный, но несколько полный мужчина лет шестидесяти. Держался он с достоинством. На расстоянии пятнадцати футов Мудли и его стражи остановились. Подняв правую руку, они приветствовали короля, крикнув хором: «Ба-йе-те! Нко-си!», а затем уселись на корточки.

Мягким ласковым голосом Чака сказал:

– Сакубона (привет), Мудли. Мне давно хотелось услышать из твоих уст побольше мудрых слов насчет этих зловредных насекомых – этих И-Чака. Ну-ка вспомни, что за послание ты направил клану Э-Лангени, из которого происходит моя мать?

– Не помню, о вождь, – ответил Мудли.

– Ты ведь старейшина клана, придумывающий имена. Не будешь ли ты так добр объяснить, почему меня назвали Чакой?

Ответа не последовало. Чака повернулся к матери и сказал: