— А когда… настанет время? — тихо спросил я. — Когда это… существо проснется?

— Если мы ничего не предпримем для предотвращения этого? — спросил Лоскамп и, подумав несколько секунд, пожал плечами. — Скоро. Через пару дней. Может, через неделю. Но не больше.

— Тогда у нас совсем не остается времени, — пробормотал я.

Лоскамп покачал головой.

— К сожалению, это так.

Я кивнул, задумчиво провел пальцами по кристаллу моей шпаги и шумно вдохнул, прежде чем задать решающий вопрос:

— И когда мы выступаем?

Балестрано улыбнулся.

— Сейчас.

Наступил полдень. Город окончательно проснулся и теперь пульсировал как огромное каменное сердце. По каналам туда-сюда сновали гондолы. А маленькие улицы, которые окружали водные пути и соединялись друг с другом благодаря бесчисленному количеству мостов, просто кишели людьми.

Мне было холодно. Несмотря на согревающие лучи солнца, которое подобно большому доброму глазу стояло на небосклоне, я, казалось, превратился в ледышку. Пальцы на руках и ногах одеревенели, а мышцы свело судорогой.

Но на этот раз причиной было не дыхание зла, которое я чувствовал и от которого у меня бегали мурашки по спине, а страх. Совершенно обычный страх. Мысль о том, что я во второй раз — добровольно! — отправляюсь в этот ужасный лабиринт, просто сводила меня с ума. Мои руки дрожали, и нижняя челюсть болела от того, что я крепко сжал зубы, чтобы не было слышно, как они стучат.

Лоскамп, который стоял на корме лодки, выпрямившись во весь рост, и одной рукой крутил руль, бодро улыбался мне. С тех пор как мы вышли из дома, я не перекинулся с ним и парой слов, хотя прошло уже почти два часа. На веслах сидели четыре молчаливых брата, которые, повинуясь приказам Лоскампа, ловко направляли лодку в самые разные кварталы города. Мы побывали почти на всех улицах Амстердама. Мы постоянно останавливались, и тамплиер сходил на берег, исчезая в доме или же обмениваясь парой фраз с прохожим, явно не случайно оказавшимся на берегу.

Это было похоже на стратегическую подготовку. Тамплиер созывал своих людей, и я знал, что, кроме нас, на пути к улице Ван Денгстерштраат уже сейчас находилось около двух десятков рыцарей ордена. Целая маленькая армия. Но насколько жалкой она была по сравнению с врагом, против которого мы выступали!

Наконец мы добрались до места, где два канала пересекались, подобно перекрестку улиц. Лоскамп налег на руль, и лодка повернула вправо. Мы поплыли быстрее, и с каждым кварталом, который мы миновали, мне все больше казалось, что жизнь осталась где-то позади.

Я заметил, что прохожих вдоль берега канала становится все меньше и меньше. Наконец наша лодка оказалась в обедневшей местности с гнилой водой, которая слишком хорошо была мне знакома. Я содрогнулся от неприятных ощущений, неудержимо нахлынувших на меня.

— Боишься? — неожиданно спросил Лоскамп.

Я изумленно посмотрел на него снизу вверх, сначала покачал головой, а потом неожиданно кивнул.

Лоскамп натянуто засмеялся.

— Я тоже, Роберт.

Затем он указал на четырех широкоплечих мужчин в коричневых накидках, которые сидели на веслах.

— Они тоже боятся. Но мы должны это сделать.

Фламандец расправил плечи, придирчиво осмотрел себя и застегнул пуговицу на пальто. Под верхней одеждой на нем была белая униформа тамплиеров, из-под которой при более внимательном взгляде можно было заметить проступающие под тканью очертания меча.

— Мы должны это сделать, — повторил Лоскамп, — так как от успешности нашего предприятия, возможно, зависит жизнь миллионов невинных людей.

Мне показалось, что его слова прозвучали как оправдание.

— Как вы будете… мы будем, — поспешно поправился я, — действовать?

Лоскамп кивнул головой в сторону поворота.

— Через несколько минут мы доберемся до Ван Денгстерштраат, — объяснил он, — и там подождем, пока прибудут другие братья. Некоторые из них уже на месте. Чтобы собрались все, потребуется около часа. Затем мы зайдем в туннель. Тем же путем, которым шли и вы, Роберт.

— Я не это имел в виду, — насупившись, заметил я. — Меня абсолютно не волнует то, когда мы будем входить туда, Лоскамп.

— Гер, — сказал он. — Называйте меня просто Гер. Плечом к плечу мы выступаем в бой не на жизнь, а на смерть, Роберт. Так что можем оставить эти формальности.

— Договорились, — ответил я грубее, чем хотел на самом деле, так как почувствовал, что помимо моей воли у меня начала просыпаться симпатия к черноволосому фламандцу. — Больше всего меня интересует вопрос, как мы попадем в сердце лабиринта. Я не смогу показать тебе дорогу, потому что не знаю, как я попал туда.