Де Лорек едва сдержал крик, когда увидел, как десятки серых образований величиной с кулак соединились в два, три серых облака, пока не достигли человеческого роста. Внезапно тени уплотнились, наполнились бурлящим движением. Затем внутри вратвозникли существа.Их вид был ужасен — серые, с извивающимися руками, страшными мордами с множеством глаз неестественного цвета…

Но на этом не закончилось.

Вдруг раздался оглушительный резкий звук и из вратвытянулось мощное зеленоватое щупальце. Оно вслепую ощупало место вокруг себя, а затем резко устремилось к братуБалестрано. После этого щупальце дотянулось до застывшего рыцаря-тамплиера, в почти грациозном движении сомкнулось вокруг его плеч и начало медленно, но настойчиво тащить его в пульсирующие врата.

Де Лорек вскрикнул, бросился вперед и в отчаянии ухватился за серо-зеленое щупальце, пытаясь отбросить его от тамплиера. Но сила человека по сравнению с силой щупальца была ничтожной. Под скользкой и гладкой кожей щупальца скрывались твердые как сталь мышцы, и их сила была огромна.

Когда снова раздался тот же резкий ужасающий звук, де Лорек увидел другое щупальце, которое вылезло из врати, схватив еще одного рыцаря, начало затягивать его в разрыв измерений. Не прошло и секунды, как из вратпоявилось следующее щупальце. На мгновение де Лореку показалось, что он слышит жуткий, нечеловеческий хохот.

Озираясь по сторонам, рыцарь метался и не знал, что предпринять. Его мысли путались. Балестрано был уже почти во вратах.Еще несколько секунд — и мастерисчезнет в черных волнах небытия!

В этот момент де Лорек не думал, а действовал, подчиняясь инстинкту. С громким криком он двумя руками схватил церемониальный меч, висевший у него на поясе, поднял его над головой и, собрав все силы, обрушил клинок на кристаллический мозг.

Ему показалось, будто он ударил по стали. От удара меч вылетел у него из рук, и вибрирующая боль прокатилась от кистей до самых плеч. Клинок отлетел и взорвался в воздухе. Злорадный смех, который слышал де Лорек, внезапно превратился в панический оглушительный визг.

Яркая молния разорвала сверкающий кристалл, и де Лорек успел увидеть, как щупальца обмякли, а вратаначали затягиваться, словно рваные раны. Когда осколок кристаллического мозга попал ему в висок, он потерял сознание.

За окном купе проплывал пейзаж, серый, невзрачный, наполовину закрытый низко проносившимися над землей дождевыми облаками, из которых с самого утра лило как из ведра.

Несмотря на то что вагон первого класса отапливался, я все равно чувствовал неприятный холод. Сырое дыхание все еще властвовало над землей, и лето согласно календарю задержалось на целый месяц.

С момента моего отъезда из Амстердама погода становилась все хуже. Дождь лил не переставая, а температура понижалась с каждой милей по мере приближения к Парижу. Наверное, я даже не удивился бы, если бы по приезде обнаружил, что город на Сене укутан в снежное покрывало.

Я отвернулся от окна, бросил взгляд на зачитанную английскую газету, датированную 23 июля 1885 года, которая лежала на свободном месте рядом со мной, и откинулся на спинку сиденья. Я купил газету перед моим отъездом из Амстердама и уже выучил ее наизусть. Решив ехать в Париж, чтобы встретиться там с Говардом, я сел на поезд, хотя, конечно, мог бы воспользоваться более комфортабельным видом транспорта. Но ни на одном из них мне не удалось бы попасть во Францию быстрее, чем по железной дороге. А в тот момент уж чего-чего, а времени у меня не было. До Парижа было уже недалеко, не более полутора часов, как сказал проводник, но после двадцати часов, проведенных мной в практически непрерывном пути, этот небольшой отрезок времени показался мне вечностью.

Париж… Я мысленно повторил это название, пытаясь почувствовать тот таинственный дух, который пронизывал город, раскинувшийся на берегах Сены. Лично мне это название казалось мрачным. В лучшем случае я снова встречусь там с Говардом, и, если произойдет чудо, мне удастся отговорить его от большой глупости. В худшем случае…

Я отогнал от себя неприятные мысли, закрыл глаза и попытался заснуть, что у меня, разумеется, не получилось. Не то чтобы я не устал, даже наоборот. Но тот, кто хоть раз ездил по железным дорогам Франции, поймет, о чем идет речь. Управление железных дорог с помощью своих рекламных плакатов пыталось доказать, что нет удобнее и быстрее транспорта, чем поезда. Что касается скорости, тут они правы. Что же до удобств, то маркиз де Сад получил бы истинное наслаждение, проехавшись по железной дороге.

Подъезжая к какой-то станции, поезд замедлил ход. Послышался резкий и неприятный гудок локомотива, затем завизжали тормоза, и этот звук напомнил мне скрежет вилкой по эмали плиты. Поезд продолжал снижать скорость и наконец, резко дернувшись, остановился перед одноэтажным зданием вокзала.

Я наклонился и с любопытством посмотрел в окно. Плохая погода наверняка отбила у людей охоту путешествовать. На платформе почти никого не было, кроме пожилой пары и стройного человека неопределенного возраста. Люди стояли, поеживаясь от холода. Пожилая пара устремилась к хвосту поезда, где были вагоны второго и третьего класса, а мужчина некоторое время стоял в задумчивости, а потом решительно направился к моему купе.

Как только открылась дверь, в купе ворвался поток стылого, влажного воздуха. Я вежливо кивнул мужчине, как и полагается по этикету, когда два незнакомых человека едут вместе, и собирался уже отвести взгляд, но помимо собственной воли вдруг замер. Я не мог бы сказать, что конкретно не понравилось мне в этом человеке, но что-то с ним явно было не так. Мне не хотелось ломать себе голову, чтобы найти объяснение своему странному ощущению, но в глубине души шевельнулось тревожное предчувствие.