— И ты веришь, что сможешь исправить одно преступление, совершив другое? — тихо спросила Айри.

Ее миролюбивый тон был обманчив — я чувствовал это. Слова старухи звучали так, будто она была на моей стороне, но на самом деле я видел отчужденность и злобу, завладевшие ее душой.

— Пусть я ничего не исправлю, — твердо ответил Темплес, — но я хочу мести, Айри. Ничего, кроме мести…

— А за что? — спросил я. — Я ведь даже не знаю, что здесь произошло, Темплес. Будьте благоразумны и…

— Быть благоразумным?! — неожиданно вскричал Темплес.

Он наклонился и ударил меня наотмашь по губам. Так сильно, что моя голова резко качнулась в сторону, а нижняя губа лопнула. Человековолк издал угрожающее рычание.

— Благоразумным? — в неистовой злобе повторил Темплес. — Вы требуете от меня быть благоразумным, Крэйвен? Вы не знаете даже, о чем говорите! Вы… вы умрете! Я клянусь вам. Вы умрете так же мучительно, как будет жить мой сын и дети других людей.

Он снова замахнулся, чтобы ударить меня, но на этот раз здоровяк перехватил его руку и удержал Темплеса на месте. Тот взвыл от ярости и попытался ударить гиганта, но Курд лишь покачал головой и еще сильнее сжал его запястье.

— Скажи ему, Айри! — прохрипел Темплес. — Черт побери, Курд, отпусти меня!

— Курд! — голос старухи прозвучал хлестко, как удар кнута.

Здоровяк вздрогнул, отпустил Темплеса и, словно побитая собака, отошел в сторону.

— А ты, — продолжила Айри, обращаясь к Темплесу, — будь все-таки благоразумен. Его вины здесь нет.

Темплес с ненавистью уставился на нее, потирая болевшую руку.

— Нет вины! — казалось, он выплюнул эти слова. — А как же тогда мой сын, и Курд, и Вульф, и другие?

Я снова выпрямился, втянул разбитую губу и выплюнул кровь на пол.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — сказал я сдавленным голосом. — Но я считаю, что у меня по крайней мере есть право знать, о чем идет речь.

Темплес готов был вновь взорваться, но Айри оборвала его.

— Он прав, Лоури, — спокойно сказала она. — Покажи ему. Покажи ему, что его отец сделал людям Инсмауса.

Огонь погас, но над развалинами сгоревшего дома еще держался тяжелый, сухой жар. Из-под камней и обломков стен, в которые теперь превратилось здание, все еще поднимался черный дым и время от времени вспыхивали искры, когда дул ветер.

Пожарная служба, приехавшая для тушения пожара на двух машинах, работала здесь больше часа. К счастью, пожарным удалось предотвратить распространение огня на соседние дома. Несмотря на это, жители домов на этой улице были предусмотрительно эвакуированы. Они сидели на корточках возле чемоданов и наспех собранных тюков с пожитками немного обособленно от любопытной толпы зевак, которые только мешали пожарным и полиции. Люди выглядели удрученными, но какими-то неестественно спокойными и собранными. Лишь было слышно, как время от времени хныкали дети и тихо плакали женщины.

Шеннон перешел на противоположную сторону улицы и стал внимательно наблюдать за тремя мужчинами, которые поднялись со своих мест и направились вверх по улице. На их лицах застыло выражение мрачной решимости.

Шеннон не мог понять, что здесь происходит. Он пришел в Аркам, потому что единственная дорога на Инсмаус проходила через этот городок, и задержался, когда увидел пожарище. Он смотрел по сторонам, решив, что, возможно, понадобится его помощь, но очень скоро почувствовал ненависть и накопившийся гнев, которые, словно смрадные тучи, нависли над городом.

«Откуда эта ненависть? — думал он в растерянности. — К огню? Но это же смешно! Огонь нельзя ненавидеть».

Когда мужчины прошли мимо него, Шеннон вдруг понял, какова их цель. Чуть дальше по этой же улице стояла двуконная закрытая повозка с черным верхом. Кучер слез с облучка и с помощью красноречивых жестов пытался что-то объяснить двум полицейским в темно-голубой униформе. Недолго думая, Шеннон присоединился к горожанам. Никто не обратил на него особого внимания, так как к трем мужчинам, которые отделились от кучки эвакуированных жителей, тем временем присоединилось с полдюжины других обитателей Аркама. По мере того как они приближались к повозке, их становилось все больше. Когда они дошли до нее, их было уже около трех десятков. Стараясь не привлекать к себе внимания, Шеннон пробрался вперед и остановился в двух шагах перед кучером, который продолжал жаркий спор с полицейскими.

— Нет, что вы хотеть от меня! — на ломаном языке возмущался он. — Лучше поищите Говарда и молодого человека, вместо того чтобы смеяться надо мной!

Говард? Шеннона охватил непонятный страх. Он быстро обернулся, а затем еще раз осмотрел повозку, только более внимательно. Ну конечно, это была та самая повозка, на которой друг Джеффа забирал их с берега реки.

— Простите, — прервал он спор. — Вы случайно не Рольф? Я не хотел вмешиваться, но…

Огромный мужчина гневно посмотрел на него.